Сетевая война
Сеть, будучи антиподом Иерархии, яростно борется с ней и ведет против нее такую ожесточенную войну, какой еще не знало человечество. Сетевая война имеет свою специфику. Ее необходимо рассматривать в двух аспектах. В узком смысле сетевая война — эта война, в которой используются компьютерные технологии и новые возможности обеспечения связи и коммуникации. Сеть здесь используется как технический инструмент, не выходя за жесткие рамки, ограниченные технологическими потребностями пользователей. В широком смысле сетевая война — эта война сети против Иерархии, ведущаяся сетевыми структурами против иерархических с использованием сетевой стратегии и сетевых методов. Эта война охватывает все пространства и сферы жизнедеятельности человека: душу, разум, физическую составляющую и потому является глубинной, тотальной. Чтобы дифференцировать терминологически сетевую войну в узком смысле и сетевую войну в широком смысле, целесообразно присвоить им следующие имена: сетевая технологическая война и сетевая тотальная война. Остановимся подробно на каждом из двух видов сетевой войны. Технологическая война подтверждает тот факт, что сетевые компьютерные технологии получили широкое распространение в военном деле. С их помощью устанавливается и поддерживается взаимодействие войск при проведении боевых операций, синхронные, точные, и системные удары по целям противника. Точное бомбометание стало возможным благодаря эффективным системам связи, которые позволяют войскам, выявившим объект для поражения на земле, «вызывать» воздушную огневую мощь, способную нанести сокрушительный удар. Новые высокотехнологичные инструменты войны сделали ее иной, не похожей на традиционный тип, к которому все так привыкли не только в оперативном, но и в стратегическом отношении. Ключевым словом в Пентагоне, ставшем своего рода профессиональным жаргонизмом, стала сейчас «объединенность». Американская стратегическая мысль объясняет это следующим образом. В исторической ретроспективе, когда американские вооруженные силы начинали бой, их главной целью было недопущение взаимного уничтожения. То, что на военном жаргоне получило название «де-конфликтация». Чтобы не уничтожить друг друга, виды вооруженных сил обычно сражались в последовательном порядке. То есть, за ударами ВВС и ВМС следовали атаки морской пехоты и сухопутных сил. При этом отмечается, что связь между видами вооруженных сил либо была очень ограниченной, либо полностью отсутствовала. Это не устраивало пентагоновских стратегов, которые решили в полной мере использовать возможности новых сетевых компьютерных технологий. Создание этих технологий стало одной из важнейших вех в так называемой революции в военном деле, обеспечившей прорыв в области оперативно-стратегических подходов. Прогрессивные высокоточные технологии в сочетании с новыми принципами планирования обусловили появление новой оперативной концепции, которая получила название параллельной войны, осуществляемой в режиме одновременного нанесения ударов. Отличие этой теории заключается в том, что в ней главным становится не абсолютное уничтожение разрозненных объектов, что было характерно для прошлых лет, а поражение системы комплексных целей для достижения всеобъемлющего эффекта. Таким образом, при проведении операций принцип последовательности уступил место принципу параллельности (одновременности). В операции, осуществляемой по принципу последовательности, нападению подвергался отдельно каждый элемент в системе комплексной цели. Если в качестве примера такой комплексной цели взять систему ПВО противника, куда, например, входят РЛС раннего предупреждения, оперативные центры перехвата, аэродромы, ракетные установки, пункты управления и т.д., то раньше удары наносились по каждому компоненту серии объектов, составляющих цель. Это было характерно для концепции серийной войны, опирающейся на последовательную атаку. После этого появилась теория серийной войны в режиме одновременной атаки, где уничтожению подвергалась одновременно вся серия объектов, входящих в комплексную цель. Концепция параллельной войны в режиме одновременной атаки означает, что нападение осуществляется на всю систему комплексных целей таких, например, как руководство страны, транспорт, связь с населением, критически важные объекты инфраструктуры (такие, как системы водоснабжения, энергоснабжения и т.д.), вооруженные силы. Параллельная война, направленная на достижение максимального эффекта в уничтожении и деморализации противника, становится возможной благодаря сетевым компьютерным технологиям. Упомянутый выше принцип «объединенности» заключается в тесном взаимодействии между ВВС и силами специальных операций, наводящих авиаудары на цели, находясь непосредственно на территории противника. В одной из статей в американской прессе было описано, как это выглядело на практике. «Генерал Гари Харелл, отвечавший за проведение специальных операций во время операции «Свобода Ираку» мог находиться в центре управления в Дохе (Катар) и следить за перемещением самолетов и войск на плазменном экране. Американские войска были обозначены на нем значками синего цвета, а войска противника изображались красным. Харелл наблюдал за тем, как синий значок — команда А в составе 12 человек — двигалась для того, чтобы выступить против сил, обозначенных несколькими красными значками, действовавших на севере Ирака. «Сэр, — нервно сказал помощник, — Вы понимаете, что эти значки на карте обозначают бригады», имея в виду, что чуть больше десяти военных будут вести бой с несколькими тысячами иракцев, оснащенных танками. «Я знаю, — сказал Харелл, — они все делают правильно». Он мог себе позволить оставаться невозмутимым, потому что знал, что команда А могла вызвать на помощь около 1000 американских самолетов, находящихся в это время в небе над Ираком». Сетевые технологии значительно расширили возможности обладающих ими вооруженных сил, делая их практически непобедимыми и опасными для противника, лишенного доступа к этим достижениям. Однако в войне побеждает не тот, кто сильнее технически, а тот, кто сильнее духовно и психологически, у кого выше боевой дух и воля к победе. В сетевой тотальной войне идет борьба сетевой духовности и духовности иерархической. Сеть в этой войне использует свой арсенал, свои специфические вооруженные силы, стратегию и методы ведения. Новая стратегия размещения американских военных баз в мире опирается на сетевые принципы. В соответствии с одним из них, называемым «роение», в соответствии с которым разрозненные силы должны быть способны быстро собираться, как рой, наносить удар и затем так же быстро рассеиваться. Новая стратегия передового базирования вбирает этот принцип и предусматривает создание комбинированной многофункциональной силы, способной быстро сосредоточиваться и атаковать. С переходом на сетевые принципы действий США отказываются от стационарных громоздких баз времен Холодной войны, подобных той, что находится в Германии. Главным становится принцип доступа, то есть возможность использовать территорию и воздушное пространство максимально большого количества стран для проведения сетевых действий по типу роения. Поэтому США стремятся повсеместно создать мобильные базы с небольшим количеством оборудования и персонала, главным образом офицеров штаба, которые в минимальные сроки в нужное время смогли бы разработать план операции и подготовить пространство для быстрого принятия «роя». Эти штабные структуры, как и сам «рой», имеют интегрированную организацию, которая называется модульной, и связаны со специально созданным консолидированным командованием, включающим компоненты штабов сухопутных войск, военно-воздушных сил и сил флота. Особое внимание уделяется стратегической концепции ведения ассиметричной войны, предполагающей опору на силы специальных операций (ССО), а также придание Командованию ССО функции проведения секретных и тайных полувоенных операций. В соответствии с рекомендациями парламентской комиссии, расследовавшей обстоятельства терактов 11 сентября в США, эти функции были сняты с ЦРУ и переданы Пентагону. Отметим, что полувоенные операции ведутся с использованием полувоенных формирований, то есть банд боевиков, не относящихся к регулярным силам. Это могут быть сетевые структуры типа Аль Каиды. С подобными сетевыми формированиями столкнулись наши войска в Чечне. В силу того, что эти формирования являются ячейками сети, связанными с зарубежными центрами, с ними очень трудно бороться, оставаясь только в пределах Российской Федерации. Используя сетевые полувоенные формирования, США могут достигать далеко идущих целей, примером чему служит противодействие советским войскам в Афганистане с помощью Аль- Каиды. Вообще некоторые операции боевиков за рубежом, которые официальный Вашингтон может даже резко осуждать, неожиданным образом оказываются на руку американской правящей элите. В результате их успешного проведения удается подчинить волю страны, подвергшейся нападению, воле руководства США, то есть достичь целей войны, сетевой войны. Хотя, наверное, бывают и просто совпадения. К числу таких совпадений, видимо, относится Беслан. Странное дело, результаты этого акта войны обернулись геополитическими преимуществами для США.
1. сентября 2004 года, то есть практически сразу после теракта, американский журнал Business Week опубликовал статью «Последствия ‘российского 11 сентября‘, где были перечислены «выгоды», которые могут извлечь Соединенные Штаты, из бесланской трагедии. Вот перечень этих прогнозируемых преимуществ, которые, как ни странно, стали реальностью.
2. США и Россия могут углубить свои взаимоотношения путем развития сотрудничества в области нефтяного экспорта в Америку. Это уменьшит зависимость Соединенных Штатов от стран Персидского залива. (Действительно, вскоре после этого близкая к клану Бушей американская Conoco Phillips приобрела пакет акций компании Лукойл. Затем в российскую энергетику, являющуюся стратегически важной отраслью, внедрились и другие американские компании).
3. Две страны могут наладить более тесное сотрудничество в обуздании исламского фундаментализма в СНГ (Нас хотят столкнуть с исламом, наверняка зная, что исламский фактор очень важен для нашей внутренней и внешней безопасности и стабильности. Россию хотят включить в эту схватку, чтобы потом наблюдать, как один враг будет уничтожать другого. После теракта в Беслане 14.09 04. Ричард Перл, один из ведущих американских военных стратегов, советник президента Джорджа Буша, «прославившийся» на ниве борьбы с нашей страной и связанный с реакционным произраильским и анти-исламским лобби в США, дал в Израиле интервью корреспонденту «Росбалта». В нем он обвинил ислам в организации теракта, заявив: «Я думаю, что наша совместная (с Россией) деятельность в сфере борьбы с террором будет набирать обороты. У нас общий враг и общая цель… Ни мы, ни россияне не разделяем видение будущего мира, присущее нашему противнику. Мы не хотим жить по законам шариата, которые нам хотят навязать. И мы вместе, плечом к плечу, будем бороться с нашим общим врагом».
Таким образом, нам тут же нашли, назначили противника. Странно, но 14 сентября никто даже в России не говорил наверняка, кто виновен в этом преступлении. А Перл, который, кстати, был одним из главных инициаторов войны в Ираке, уже, оказывается, все знал. Или, может быть, это входило в его планы, чтобы мы в результате проведенной боевиками операции пришли к такому выводу и втянулись в опасную для нас, но выгодную нашим противникам, схватку).
Россия может даже рассмотреть возможность направления своего воинского контингента в Ирак, который присоединится к международной коалиции. (США хотелось, чтобы Беслан подтолкнул к этому, что и выразил Перл в своем интервью. К счастью, эти планы не осуществились. Но ожидания были, и надежды возлагались на то, что теракт заставит нас это сделать).
Драма в Беслане может укрепить позиции Джорджа Буша в его борьбе против ‘международного терроризма’ накануне президентских выборов (Вспомним, что бесланская трагедия произошла в то время, когда в СЩА готовились к президентским выборам. И вот тут совпадение было просто потрясающим. Теракт произошел точно в день открытия предвыборного во многом решающего съезда республиканцев, где Буш выступил с речью, стержнем которой была борьба с терроризмом. На фоне того, что случилось в России, Буш смог продемонстрировать, что у него в США ситуация с терроризмом находится под контролем. И это стало одним из главных козырей его предвыборной кампании и залогом победы на выборах).
Отметим еще, что реализуемая сейчас Пентагоном Программа «Охрана Каспия», предусматривающая формирование в этом регионе американской военной инфраструктуры, включая размещение военных баз и создание сил охраны Каспия, тоже опирается на стратегию сети. Ведь эти силы, которые должны сделать Каспий передовым рубежом Европейского командования США, организационно будут представлять собой сеть отрядов специального назначения и полиции. Напомним, что задачи сил охраны Каспия предполагают умение вести преимущественные сетевые и анти-сетевые действия, включая: оперативное реагирование на любые чрезвычайные обстоятельства в прикаспийских странах, отражение атак террористов на нефтепроводы, обеспечение безопасности воздушных, морских и сухопутных границ Азербайджана и Казахстана, борьбу с незаконным оборотом наркотиков и контрабандой оружия. Безусловно, «Каспийская инициатива» есть ширма и повод для военных приготовлений против Ирана и России. Следует заметить, что заявленные в программе как объекты, требующие нейтрализации, террористические и международные преступные организации, занимающиеся незаконным оборотом наркотиков и контрабандой оружия, как известно, имеют сетевую структуру и противодействие предусматривает умение вести антисетевую войну, стратегию которой они пытаются отработать, в том числе, в Афганистане и Колумбии, где США участвуют в так называемой «наркотической войне». Как уже говорилось выше, на политическом поле сетевую войну против России ведут ангажированные, связанные с западными спецслужбами неправительственные организации. Сетевая стратегия таких организаций выстраивается в соответствии с четкими принципами, которыми, кстати, руководствуются еще одни боевики сетевого поля — секты. К числу таких принципов эксперты относят: Способность к быстрой концентрации усилий (Тактика «роения»). — Основная задача — в любой момент «собрать» внешне разрозненные организации в единый кулак и консолидировать их усилия для нанесения удара. Сетевая структура организации, опирающаяся на единую идеологию как основу многоканальной связи в сети. — Таким образом, небольшие организации, действующие по отдельности, решают целостную, общую для всех задачу. Ориентированность каждой ячейки в рамках сети на выполнение определенной цели — В соответствии с этим каждая «независимая» организация (ячейка) создается и финансируется под какую-то конкретную цель и имеет свою специализацию. Создание уязвимых мест и нанесение противнику сконцентрированных опустошающих ударов (по принципу саранчи). — Такие уязвимые места создаются путем коррумпирования должностных лиц, вовлечения их в сеть, создания скандальных ситуаций в политике с обвинениями, например, в подтасовке результатов выборов (вспомним Грузию и Украину), постановки под контроль сети молодежи, других слоев активного населения, а также социально уязвимых групп, прежде всего, мигрантов. Пример Югославии показывает, что неправительственные организации могут эффективно использоваться в «приграничных территориях», где создаются очаги нестабильности. Особенностью сетевой войны является то, что субъектами ее ведения оказываются негосударственные, невоенные (или полувоенные) и криминальные структуры. Они образуют армию нетократии, которая не подчиняется традиционным нормам международного права, касающимся ведения войны. В войну вовлекаются невоенные структуры, которые достигают военных целей намного успешнее, чем регулярные войска. В этом заключается нетрадиционность сетевой войны и опасность того, что сам факт её ведения трудно распознать, а, следовательно, своевременно организовать сопротивление. Но даже, если сопротивление будет организовано, его будет трудно вести, потому что придется столкнуться с иррегулярными криминализованными формированиями, ведущими войну без правил, или неправительственными организациями на анонимных основаниях, прикрывающимися невоенными лозунгами борьбы за демократию. В связи с этими трудностями возникает крайняя необходимость разработки стратегии антисетевых действий и антисетевой войны, стратегии, которая в настоящее время становится одним из важнейших условий обеспечении нашей безопасности и обороноспособности. В силу специфики сетевой войны эта стратегия должна предусматривать как военные, так и невоенные, а также полувоенные (иррегулярные) действия, ориентированные на противодействие сетевым структурам. Требование незамедлительно создать антисетевую стратегию обусловлено нарастанием сетевой военной угрозы, связанной с нетократизацией мира и проявляющейся, в том числе, в стремлении перевести человечество с иерархического на сетевое сознание и поведение, опирающееся на сетевую мораль.
studfiles.net
Сетевые войны
share the publication with friends & colleagues
| Заглавие статьи | Сетевые войны |
| Автор(ы) | Валерий Коровин |
| Источник | Политический класс, № 2, Февраль 2009, C. 69-82 |
Сражения эпохи (пост)современности
Сетевые, или, как их еще называют, сетецентричные войны представляют собой новейшую технологию захвата территорий, отторжения пространства в свою пользу, перевода его под свой контроль, частным случаем чего является, например, смена правящего режима в государствах. Особенностью же сетевой операции является то, что она осуществляется преимущественно без использования обычных вооружений. В этом заключается главная цель сетевых войн (являющихся новейшей разработкой Пентагона) — увеличить пространство контроля, не вовлекаясь по возможности в открытую горячую фазу противостояния с противником, хотя она не исключена.
Детали этой разработки не разглашаются, а информация о ней распространяется только в специализированных закрытых экспертных сообществах. Однако эта технология является закрытой лишь в определенной степени, как многое в Америке. Американцы — очень откровенные люди, которые исходят из того, что за пределами американского экспертного сообщества, а уж тем более за пределами самой Америки живет весьма темный люд. И если человек не относится к элитарному экспертному сообществу, то он не способен понять суть описываемой стратегии, а если и способен, то в этом случае, очевидно, он представляет какой-либо маргинальный интеллектуальный кружок и не может повлиять ни на принятие судьбоносных решений, ни тем более на ход истории, а значит, его доступ к «идеям» не опасен. Остальное же — «неинтеллектуальное» — население планеты тонет в потоках мусорной, ничего не значащей информации и не в состоянии выделить из нее что-либо ценное. Именно по этой причине американские стратеги описывают свои разработки со всей американской откровенностью во множестве научных книг, статей, на специализированных сайтах, в других источниках, справедливо полагая, что если это и будет кем-то прочтено, то только узкой прослойкой посвященных специалистов. Для большинства же все это просто не представляет интереса, ну а политические элиты стран-соперниц вряд ли способны все это адекватно воспринять без специализированной экспертной поддержки. Именно поэтому Збигнев Бжезинский спокойно выпускает свои труды, где открыто описывает стратегии развала постсоветского пространства, а затем России, которые сегодня реализуются. Мы же, открывая книжку Бжезинского, с удивлением обнаруживаем, что все, что с нами произошло в начале 2000-х, Бжезинский, оказывается, описал еще в 1997 году. И сегодня описанное им в конце 90-х продолжает происходить на наших глазах.
Технология так называемых цветных революций, являющаяся частным случаем, разновидностью сетевых операций (именуемых еще операциями базовых эффектов), тоже, в общем-то, не являлась секретом и была описана Джином Шарпом еще в конце 1980-х. По его пособию «От диктатуры к демократии» была разрушена Югославия, а в середине первого десятилетия XXI века с удивлением обнаружили реализацию этой же технологии на постсоветском пространстве.
Американцы исходят из того, что все эти модели в лучшем случае становятся достоянием маргинального меньшинства, которое аппаратно ни на что в реальной политике не влияет (разве что обсуждает все это на своих маргинальных интернет-ресурсах). И потому совершено не беспокоятся относительно судьбы подобных разработок. Особо их не пряча, но и не выпячивая, они шаг за шагом реализуют сетевые стратегии против своих геополитических противников.
Таким образом, с одной стороны, информация о сетевых войнах является эксклюзивной и закрытой. И в том виде, в котором она доходит до России, учитывая пе-
стр. 69
ревод, трактовку и среду восприятия, эта информация во многом теряет свой изначальный смысл, и ее распространение в узких кругах представляется для американцев неопасным. С другой стороны, наибольшую ценность здесь представляет именно трактовка, популярная дешифровка, толкование в доступном стиле сути и последствий этой технологии.
Разработанная под руководством американского вице-адмирала Артура Себровски, эта технология относится к войнам шестого поколения. Фактически данная разработка принадлежит к разряду именно военных стратегий, так как направлена на то, чтобы осуществлять захват власти в государствах и ставить их под свой контроль, причем чтобы противник узнал о своем поражении только после того, как оно уже произошло. Несмотря на то что сетевые войны в основном ведутся без использования обычных средств вооружения, без прямого использования армии и ставших привычными за последние столетия технологий проведения военных операций, возможны и горячие фазы сетевой войны. Силовое воздействие осуществляется в том случае, когда источники сопротивления, с одной стороны, несистемны, то есть их нельзя устранить сетевым способом, с другой стороны — маргинальны, фрагментарны и незначительны. Например, разрозненные небольшие террористические группы, случайным образом разбросанные по обширной территории и не имеющие общей стратегии и координации действий между собой. Однако даже при этих условиях силовая фаза сетевой операции проводится лишь в крайнем случае, в основном когда значение имеет временной фактор и необходимо ускорить завершение операции. Вместе с тем важнейшим элементом сетевой стратегии является стравливание групп противника между собой, провоцирование вооруженных конфликтов, столкновений и прочих силовых и насильственных действий на территории противника.
Три парадигмы войны
Говоря об отличии сетевых войн от обычных, необходимо учитывать три фазы развития человеческой истории: аграрную, индустриальную (промышленную) и постиндустриальную (информационную). Им соответствуют три социальных формата — Премодерн, Модерн и Постмодерн. Современное общество все больше постмодернизируется, соответственно технологии Модерна, то есть индустриальные технологии, которые реализовывались в ведении обычных войн, где доминируют армии, военная техника, численный состав, уходят в прошлое. Постиндустриализация современного мира и постиндустриальные технологии делают акцент на передаче информации, и здесь ключевым моментом, ключевой функцией, областью передачи и средой распространения этой информации является сеть. Сеть — это уже явление Постмодерна.
Все это необходимо понимать для того, чтобы оценить, насколько устарели индустриальные подходы к ведению обычных войн, а также адекватно представить себе, какова роль сугубо индустриальной системы так называемого ядерного сдерживания — системы, на которой покоилась безопасность двухполярного ялтинского мира эпохи Модерна. Старая поговорка о том, что генералы всегда готовятся к прошедшей войне, приобретает здесь действительно жизненно важное значение. Без осознания сути новой теории войны можно просто забыть о безопасности — так же как и о возможности сохранения суверенитета.
Многочисленные примеры, в том числе и из новейшей истории, доказали, что Америка ни при каких обстоятельствах не пойдет на ядерное обострение до тех пор, пока у России хотя бы номинально остается ее
стр. 70
стр. 71
[pagemark number=»72″ /]
ядерный потенциал и пока она хотя бы гипотетически способна нанести ответный ядерный удар. Также исключено любое прямое военное столкновение основных сил НАТО с Российской армией, так как это теоретически может повлечь за собой, в случае тенденции к поражению, ядерный удар со стороны России по территории США или стран — участниц блока НАТО. Однако вместе с этим совершенно не исключены ситуации непрямого столкновения в локальных конфликтах либо «обоснованные» локальные удары по территории России в случае, если это будет вызвано необходимостью подавления локальных точек сопротивления небольших террористических групп, что записано в концепции национальной безопасности США. В этом случае ядерный ответ со стороны России является несоизмеримым, а значит, маловероятным. Ну а главным инструментом горячей фазы сетевой войны является спровоцированный военный удар по территории противника (или по территории, находящейся под его стратегическим контролем) со стороны третьей силы. Данный метод ведения войны вытекает из стратегии «Анаконда», активно применяемой США. Примером подобного спровоцированного военного удара стало нападение Грузии на Южную Осетию или сетевая операция США против России, в результате которой были созданы условия для военной агрессии на территорию, стратегически подконтрольную России, без прямой увязки с американским центром принятия данного решения.
Таким образом, успокоенность по поводу безопасности России с упованием на наш ядерный щит, успокоенность, унаследованная от эпохи Модерна, при наличии постмодернистской технологии сетевых войн является необоснованной и потому опасной. Это все равно что надеяться на свой арбалет или тугой лук с острыми стрелами в ситуации, когда противник готовит налет сверхзвуковых бомбардировщиков. Вооружения индустриальной эпохи так же проигрывают перед постиндустриальными информационными стратегиями, как воинство эпохи Премодерна перед лицом индустриальных армий. Кавалерия, конечно, принимала участие во Второй мировой войне, но вовсе не на первых ролях.
Геополитическая подоплека сетевой войны
В своих действиях американцы всегда исходят из законов геополитики, а основной константой геополитики является противостояние цивилизации суши, которую сегодня представляет Россия, и цивилизации моря, оплотом и доминантой которой являются США. Сетевые войны — это та технология, которая логически вытекает из геополитики. Основной угрозой США, исходя из геополитической логики, является Россия как большое пространство. Следовательно, основной задачей Америки является уменьшение этого большого пространства путем отторжения территорий в свою пользу и разделения его на части.
В геополитике пространство имеет решающее значение, порой даже вне зависимости от его качеств — наличия полезных ископаемых или плодородных земель, хотя с точки зрения сакральной географии, предшествующей геополитике, качество пространства имело огромное значение. Россия является крупным геополитическим субъектом (в геополитических терминах — большим пространством), а значит, она представляет угрозу для единоличного американского доминирования. Цель американской империи — разделить это большое пространство на части, на как можно более мелкие фрагменты. И здесь все средства хороши: начиная от идеологических диверсий, морального разложения, холодной войны, экономической блокады и заканчивая прямыми военными ударами. Сетевые войны лежат где-то посередине.
стр. 73
Информация как мусор
Сетевые войны ведутся там, где имеются сети, существование которых, в свою очередь, возможно лишь на фоне информационного пространства. Особенностью информационного пространства является возможность производства, передачи и восприятия информации в любом количестве и с максимальной скоростью. В этих условиях наиважнейшим фактором становится качество информации. Производимый в современных условиях объем информации девальвирует ее ценность, утомляет сознание, делает восприятие всего массива информации невозможным. Тем более невозможной становиться оценка информации, ее критическое осмысление и использование. Современный человек в состоянии воспринимать информационные потоки лишь урывками, а акцентирование сообщений осуществляется объемом потока информации на заданную тему. Все это является идеальной средой для проведения сетевых операций, или, как их еще называют, операций базовых эффектов.
Информация — это отнюдь не весь тот мусор, который получает человечество из СМИ и Интернета. «Засорение эфира» осуществляется умышленно. Точнее, умышленно создаются условия для того, чтобы поток информации постоянно усиливался, а способность усваивать и критически осмыслять полученную информацию каждым отдельным индивидуумом соответственно снижалась. Это делается для того, чтобы вычленять из общего потока информацию, действительно имеющую хоть какую-то ценность, было бы достаточно сложно. Степень ценности в данном случае определяется возможностью полученную информацию использовать. В этой замусоренной среде и осуществляются сетевые операции, а именно, информация, имеющая стратегическое значение, передается… по открытым каналам — через официальные обращения, выступления, статьи в крупнейших СМИ, по Интернету. Задания для агентуры в сетевой войне передаются не шифровками, а прямо в «открытый эфир». Их может услышать любой, но вычленить из общего потока информации и правильно расшифровать способен не каждый.
Америка является производителем огромного количества информации, но только тс, у которых есть определенные коды, некие ключи для дешифровки, способны правильно ею распорядиться. Для определения этих своего рода «решеток», сквозь которые пропускается вся информация и отсеивается информационный мусор, в новой теории войны используется понятие «сетевой код». Это именно та матрица, с помощью которой можно сепарировать информацию, разделять на потоки, систематизировать, отделять ценное, анализировать полученное и использовать его по назначению. Сетевой код — это та решетка, которая вычленяет имеющую ценность информацию из всего остального мусора, прокачивая ее дальше по сети.
Структура сети
Сетью является любая среда, через которую можно прокачать нужную информацию, заставив ее работать. Качественной, правильно настроенной сетью является та, которая воспроизводит нужное, предсказуемое или по крайней мере предусмотренное действие, вписанное в общую стратегию. Контентом наполнения сети служит информация, вычлененная из общего информационного потока с помощью необходимого сетевого кода. При этом сетевой код может быть как существующим, то есть сложившимся в процессе формирования сети, так и сформированным, то есть привнесенным искусственно в уже сложившуюся сеть. Сформированный сетевой код представляет собой своего рода перепрошивку сети и
стр. 74
стр. 75
[pagemark number=»76″ /]
осуществляется таким же образом, каким, например, перепрошивается мобильный телефон.
В реальности сети обычно представляют собой общественные организации, фонды, неправительственные структуры, движения и политические партии, которые ангажируются тем или иным образом одной из сторон, ведущих сетевую войну. Также это могут быть редакции газет и журналов. Сеть — это вокально-инструментальный ансамбль, изучающий народный фольклор и имеющий обширные контакты с такими же ансамблями в других точках. Это комьюнити в Живом Журнале, это клуб охотников, филателистов или собирателей антиквариата, имеющий связь по переписке с другими подобными клубами в разных точках планеты, члены которых периодически съезжаются на общие собрания или форумы. Наконец, сеть — это небольшие террористические группы, имеющие контакт между собой через Интернет или посредством мобильной или спутниковой связи, объединенные общими мировоззренческими установками. Сеть — это все то, через что можно пропустить определенный сигнал, который будет воспринят, передан и в конечном итоге претворен в действие. Сеть может быть создана. Сеть может быть настроена определенным образом. Она может быть перепрошита, а может быть использована прямо в исходном виде, с теми параметрами, которые имеет по факту. Для ее применения достаточно эти параметры просто знать, чтобы включить сеть в общую стратегию. Сеть — это все, что имеет контакт между собой. Количество участников сети, ее объем абсолютно не являются залогом качества. Ведь любой контакт между двумя людьми, передавшими друг другу что-то, — это простейшая модель зарождающейся сети. Чиновник в Вашингтоне, работающий в госструктуре и передавший единожды информацию для репортера в Исламабаде по электронной почте, даже если они никогда друг друга не видели и не увидят, — это зачаток сети. А если подобный контакт произошел повторно — это действующая сеть, которую возможно включить в текущую сетевую операцию. Иными словами, информационное общество представляет собой идеальную среду для создания, функционирования и использования сетей. Сети действительно повсюду, и это не метафора. Сети — это объективная реальность.
Отсутствие центра
Сетевая война никогда не ведется прямым образом. Заказчик никогда напрямую не связан с исполнителем. И даже если провести линию через множество посредников от исполнителя к заказчику — прямой не получится. И кривой не получится. Совокупность проведенных линий образует сеть. Если у вас образовалась прямая или даже кривая -то перед вами не сетевая операция, а обычная классическая операция эпохи Модерна, в которой связь между заказчиком и исполнителем, даже при отсутствии некоторых промежуточных элементов, возможно реконструировать. Безусловно, несложно установить связь между США и многими событиями по всему миру. Но эта связь будет сугубо умозрительной. Если, конечно, речь идет о сетевой операции. Современный информационный контекст таков, что Америке можно предъявить все что угодно — начиная с «оранжевой» революции на Украине и заканчивая разрушительным цунами в Юго-Восточной Азии. И даже если все факторы будут в пользу предъявленных версий, вам в лучшем случае просто рассмеются в лицо или отправят в дурдом, ибо у вас не будет ни одного прямого факта, а все улики и цепочки окажутся уходящими в бесконечные дебри сетей — переплетающимися, сходящимися и расходящимися в произвольном порядке. «Сенатор Джонс, это вы устроили цунами?» — «Да, господа, я
стр. 77
уронил чайную ложечку за борт своей яхты, отчего и произошло цунами, приведшее к тяжким последствиям и многочисленным жертвам». Даже если сенаторы Джонс или Смит и были задействованы в сетевой операции, то не факт, что они сами знают об этом.
Америка — а именно она сегодня ведет сетевые войны — никогда впрямую не участвует в сетевых операциях. Для примера можно взять сетевую операцию США против России в Чечне. Для того чтобы начать сетевую операцию, необходимо создать условия, при которых стороны, участвующие в конфликте, сами становятся естественным образом ангажированными в эту ситуацию. В Чечне англичане некогда имели нефтяные промыслы, которые в свое время были национализированы и отобраны у них. Но до этого англичане вложили туда большие средства. Построенные англичанами дома на окраинах Грозного стоят до сих пор. Во время первой военной кампании в Чечне англичане финансировали сепаратистов, так как были заинтересованы в решении чеченской ситуации в свою пользу, чтобы вернуться туда и вернуть то, что они имели, — нефтяные месторождения, контроль над нефтяными ресурсами. В этом были заинтересованы конкретные британские финансисты, наследники старейших финансовых империй, в свое время вложившихся в нефтяную отрасль на Кавказе. И до большой геополитики им по большому счету не было никакого дела.
Еще одной ангажированной стороной оказалась Саудовская Аравия, которая была заинтересована в трансляции ваххабитской идеи в Чечне, где после советского периода осталось выжженное идеологическое поле. Участвовала в этом и Восточная Европа во главе с Польшей, которая по причине ненависти к России создавала негативный информационный фон вокруг действий федерального Центра в Чечне. И еще Турция, стремившаяся влиять на Азербайджан и потому заинтересованная в поставках своего оружия в зону конфликта. Все перечисленные участники чеченской сетевой операции включились в этот проект без какого-либо прямого указания из США. Англичане финансировали режим Дудаева, стремясь возвратить собственность. Саудовская Аравия поставляла кадры — нескончаемый поток боевиков, — создавая свой ваххабитский интернационал. Польша и Восточная Европа обеспечивали информационную политику, дискредитирующую Россию во всем мире, исходя из рессантимана по отношению к России. Через Турцию и Азербайджан были налажены каналы поставки вооружений, ибо существует пантюркистский проект. Это — типичная сетевая операция, в которой заказчик не очевиден. Его и нет. Там не было прямого американского финансирования. Ну а если представить себе, что США просто тупо за все платили, то полученная сумма превысит затраты США на военную операцию в Ираке, уже признанную самой дорогостоящей в истории человечества, в сотни раз. Сетевая операция не предусматривает больших затрат. Ее принцип как раз и заключается в том, чтобы грамотно, рационально использовать то, что уже существует, в свою пользу. США на чеченскую кампанию по большому счету не потратили ничего. Однако эта кампания чуть нас не убила, поставив на грань существования российскую государственность. Фактически Россия стояла на пороге краха и развала, потому что возник коллапс системы российской власти. А развал России — это и есть главная геополитическая цель США.
Признаки сети
Каковы основные признаки сети, которые следует знать? Прежде всего сеть не управляется из единого центра. Вместе с тем в сетевой войне существует такое понятие, как намерение командира. Участники сети понимают общий замысел и должны са-
стр. 78
стр. 79
[pagemark number=»80″ /]
ми улавливать смысл происходящего. Они не получают прямые команды — «пойди туда», «сделай это», — потому что не являются классической армией эпохи Модерна. Это совершенно иной тип управления. Скорее, сеть осведомляется в отношении конечного замысла «командования», которого по большому счету нет. Никто не «командует» сетевой операцией. Есть некоторые аналитические, экспертные центры, разрабатывающие различные стратегии. Их деятельность открыта, а результаты доступны каждому и зачастую не носят прикладного характера. Есть политтехнологические центры, пиар-конторы, службы по связям с общественностью, СМИ и т.д. — их на порядок больше, чем аналитических экспертных структур. Пользуются ли вторые разработками первых? Возможно. Какими именно и в каком объеме — поди разбери. Многие из этих агентств существуют на гранты каких-то финансовых структур, некоторые просто являются службами при банках или финансовых компаниях. Как эти компании связаны с правительственными структурами США, с Госдепом, с Белым домом, с Федеральной резервной службой? Да как и все компании в глобальном финансовом мире, как и все компании, фирмы и банки друг с другом. Количество связей заведомо превышает математическое множество. А теперь докажите связь «ботанического» аналитического научного центра в Праге с «оранжевой» революцией на Украине…
Кое-что может быть озвучено центром сетевой операции, например, через СМИ, где-то на каких-то конгрессах, форумах. Скажем, официальные заявления, доклады тех же научных центров, обращения членов правительства и официальных лиц, намеки политтехнологов в интервью, высказывания политиков и общественных деятелей. Все это считывается сетью, то есть структурами, которые инициированы этими центрами. Дальше эти структуры действуют исходя из озвученного намерения, из обстановки, самостоятельно принимая решения. Если предприятие оказывается неудачным или провальным или вообще не осуществляется — сетевой центр не несет за это прямой ответственности и переформатирует сеть другим образом. Да и центра-то самого как такового нет. Научные экспертные лаборатории — это центр? Нет, они несут ответственность только за сухие теоретические выкладки. Пиар-структуры, СМИ? Они, очевидно, исполнители. Правительство США? Это явно не его компетенция. Госдеп? Возможно, но где доказательства, звонки, распечатки бесед? Их нет, потому что их не существует. Никакой прямой увязки между центром принятия решения и исполнителем нет, а информация — намерение командира — передается по открытым каналам.
В связи с этим также следует отметить такое понятие сетевой войны, как самосинхронизация. Это означает, что узлы сети могут действовать автономно от центра, для того чтобы не вскрыть центр происхождения основной стратегии, заданий и конкретных действий. В большинстве случаев они даже не имеют представления о том, где конкретно находится центр (или центры) принятия решений. Сеть ориентируется на контент. Сетевыми узлами могут быть практически автономные структуры, которые связаны между собой горизонтально, при этом они могут находиться в самых невероятных местах, в местах принятия решений противника, в средствах массовой информации, в общественных структурах. Связываясь между собой в рабочем порядке, они напрямую не выказывают центра происхождения своих задач. Но даже в случае, если увязка сетевой структуры и центра управления будет вскрыта, их связь может быть доказана только косвенно. По умолчанию подразумевается, что центра нет, намерение командира считано, а сеть сама настраивается исходя из задачи и возможностей, то есть самосинхронизируется.
Для успешного проведения сетевой операции также важны такие факторы, как скорость передачи команды, представляющей собой пакет сообщений, а также скорость обратной связи. Скорость обеспечивается использованием современных новейших информационных и технологических достижений. И чем быстрее коммуникация, тем она эффективнее, ибо скорость передачи данных обеспечивает тайминг. То, что принесет колоссальный эффект в течение 10 минут, потеряет всякий смысл через четверть часа. Ну а в некоторых случаях речь идет о секундах.
Сетевая операция определяется как совокупность действий, направленных на формирование поведения нейтральных сил, врагов и друзей в ситуации мира, кризиса и войны. То есть сетевая операция проводится до начала горячей фазы, до ее пуска, во время (чтобы курировать все процессы) и после (чтобы зафиксировать и закрепить результаты). Иными словами, сетевые войны, в отличие от войн предыдущих эпох, идут всегда.
Примеры сетевых операций
Типичными сетевыми операциями являются так называемые цветные революции на постсоветском пространстве. «Революция роз» в Грузии, «оранжевая» революция на Украине, попытки совершения «бархатных» переворотов в Молдавии, Азербайджане, Узбекистане, попытки свержения сетевыми средствами режима в Белоруссии являются типичными примерами операций базовых эффектов. Не секрет, что и для России разрабатывалась и готовилась сетевая операция, которая должна была реализоваться в момент транзита власти в 2007 — 2008 годах. Операция не удалась в силу того, что эта технология была вовремя распознана, разоблачена и ей были поставлены определенные преграды. Стоит отметить, что постсоветское пространство является приоритетной зоной ведения сетевых войн.
стр. 81
Ибо, как говорил английский геополитик Маккиндер, «кто контролирует Хартленд, тот контролирует мир».
Разветвленные западные сети существуют на сегодняшний момент в самой России. Созданные в период правления Ельцина, они поначалу финансировались через систему грантов и представляли собой преимущественно неправительственные организации и общественные фонды. Деятельность многих из них на данный момент приостановлена именно по той причине, что это западные вражеские сети. Их основной целью было ангажировать элиты, переформатировать их в проамериканском ключе. Эта задача была во многом реализована, и наши нынешние элиты, и подавляющая часть медиаэлиты в значительной степени сегодня заминированы такими кадрами, воспитанными и идеологически сформированными в начале 1990-х, в период ельцинских реформ.
С приходом Путина они где-то притаились, но активизация этих сетей и центров для возврата ситуации на момент начала 90-х возможна в любой момент, стоит только дать слабину и отступить от того курса, который установился при Путине и продолжается сейчас Медведевым. С одной стороны, эти сети можно обнаружить по их активности. С другой стороны, прокачка информации по этим сетям, то есть их активизация, может сформировать политическую ситуацию в России, реанимировать замороженный на данный момент проект, вновь закодировать нынешнюю элиту в либерально-западническом ключе. Эта сеть может либо спалиться — и тогда она будет устранена, либо восторжествовать и переформатировать российское политическое пространство.
Интернет имени Пентагона
Несмотря на то что элементы сетевых стратегий использовались и в прежние эпохи (особенно системно и довольно часто — в период Второй мировой войны), первой ярко выраженной сетью со всеми присущими ей параметрами, своего рода моделью сети стал именно Интернет. Не секрет, что Интернет изначально был разработан Пентагоном и распространялся с территории Соединенных Штатов. Теоретически он может быть и свернут Соединенными Штатами. То есть Интернет прекращает свое существование как глобальная сеть и сохраняется лишь в локальных — национальных — зонах. Некоторые страны Юго-Восточной Азии, в первую очередь Китай, уже пошли по этому альтернативному пути, начав создавать национальные сегменты Интернета. Также в Америке находится и служба регистрации доменных зон. Например, зона RU, которая зарегистрирована в США, может быть закрыта. В свое время была предпринята попытка закрытия зоны SU.
Изначально разработанный Пентагоном, Интернет долгое время использовался для внутренних нужд американского военного ведомства. Почему же он был раскрыт? Потому что он в принципе снимает любые барьеры для передачи информации, создавая идеальные условия для ведения сетевых операций. Интернет раскрепощает процесс передачи информации, делает его общедоступным и в то же время создает поток информационного мусора. Это информационный фон, из которого обычному человеку сложно вычленить ценную информацию, отделив ее от неценной, уловить какой-то смысл. Интернет был глобализирован, то есть стал общедоступным, потому что это отвечало военным интересам США. Ведь концепция сетецентричных войн имеет аналогичное происхождение.
В момент кризиса, непосредственной реализации сетевой операции или глобального обострения США могут закрыть ту или иную доменную зону. Поэтому речь о национализации Интернета в России идет довольно давно. В частности, эту тему на одной из встреч с представителями молодежных движений поднимал Владислав Сурков. Он говорил о том, что Россия идет к национализации Интернета и это неизбежный процесс. Но здесь есть и обратная сторона: необходимо учитывать, что национальное интернет-пространство не сможет нейтрализовать действие глобальной сети, центром которой являются США. Оно может существовать параллельно. Как мы видим, в Китае оно существует, но ничто не мешает любому китайцу взять ноутбук с операционкой Windows и через спутник выйти в обычную глобальную сеть, минуя свою национальную доменную зону и свой национальный сегмент. Создание национального сегмента Интернета необходимо, оно стратегически обоснованно, но это не панацея. Это не защита от глобального Интернета. В то же время наличие национального сегмента не может заменить по эффективности глобальную сеть — в случае умышленного прекращения ее существования со стороны США в определенный момент. Ибо Интернет происходит из Америки, а значит, стоит на службе интересов Америки. И в случае, если Америка обнаружит, что существование Интернета идет вразрез с ее интересами, она может просто выключить Интернет. Однако уже сейчас сетевой принцип, реализовавшись в модели Интернета, может быть экстраполирован на любые сегменты современного постмодернистского общества. К примеру, сетевой принцип создания организации на сегодня является наиболее оптимальным для того, чтобы в режиме ограниченных ресурсов, используя новейшие современные технологии и формируя общественное мнение — эта задача является основной для сетевых структур, — достигать реализации целей по формированию общественного мнения в альтернативном атлантистскому ключе. И раз уж сети пронизывают наше пространство вдоль и поперек, мы просто обязаны освоить эту технологию, поставив ее на службу отстаиванию наших геополитических интересов. Не бороться, ибо это бесполезно, но брать под контроль. Чтобы выжить.
© library.ua
Permanent link to this publication:
http://library.ua/m/articles/view/Сетевые-войны Similar publications: LRussiaLWorldY Glibrary.ua
Сетевая война против России — Военно-политическая аналитика
В конце 2013 – начале 2014 года отношения России и Запада резко обострились из-за украинского кризиса. Однако ухудшение началось задолго до Евромайдана. Проблема была связана с тем, что Президент России отказался встраиваться в выстраиваемую США глобальную империю. Еще в феврале 2007 года В.Путина в своей Мюнхенской речи заявил о невозможности однополярного мира. С тех пор обострение отношений шло по нарастающей.
Главные претензии Запада к современной России поначалу заключались лишь в том, что наша страна недостаточно либеральна во внутренней политике. В геополитическом плане наша страна не бросала серьезных вызовов Соединенным Штатам. Однако там не переставали мыслить геополитическими категориями – контроля мирового океана и выстраивания санитарного кордона вокруг России.
В 2014 году ситуация обострилась. Крым вернулся на Родину, а затем еще и Россия стала оказывать поддержку ополчению Донбасса. Хотя война 08.08.08 уже показала, что наша страна способна действовать как региональная держава. Россия была вынуждена отвечать и на агрессию Грузии, и на кризис на Украине. Это во многом политика ведомого. Однако и это проблема для США. Это опасные прецеденты, которые без внимания США оставить не может. Противодействовать России – как ядерной державе – военными средствами Штаты не могут. Поэтому используются сетевые войны, которые уже себя зарекомендовали как действенный механизм для смены власти.
От психологической войны к информационной
Типы нелетального воздействия с использованием каналов массовой коммуникации прошли ряд трансформация. Первым была психологическая война, под которой принято понимать использование специальными органами государства различных каналов информации для оказания воздействия на различные типы как внутренней, так и внешней аудитории (мирное население, военные, нейтральные страны и пр.) с целью получения выгоды в политической, экономической, военной сферах.
Элементы психологического воздействия были и в аграрный период. Разница, с одной стороны, в каналах воздействия – в индустриальный их несомненно больше (это и листовки, и радио, и громкоговорители, а затем и телевидение), а с другой, отсутствие специальных органов для осуществления психологического воздействия в доиндустриальный период. Кроме того, психологическая война отличается от эпизодических актов воздействия спланированностью и операциями не только тактического и оперативного характера, но и стратегическими, т.е. имеющими долгосрочные перспективы.
Активно начали говорить об информационной войне и ее основной цели – информационном доминировании – после завершения «Бури в пустыне». Тогда Соединенными Штатами с помощью информационных технологий и информационно-психологического воздействия были достигнуты значительные результаты. Помимо технического превосходства, позволяющего вторгаться в системы связи противника или просто их уничтожать, американцам удалось спланировать освещение в СМИ как часть военной кампании. «Правительство и военные придерживались распространенного мнения, что неконтролируемое освещение в прессе вьетнамской войны (1964-1975) привело к проигрышу в самой войне… и к порицанию войны в обществе» [8; 247], поэтому было сделано все, чтобы в прессе доминировала официальная американская точка зрения. Таким образом, тогда было достигнуто два типа информационного доминирования – техническое и медийное.
Информационное доминирование в медиасфере по геополитическим вопросам легко достигается странами для внутренней аудитории, т.к. основными источниками (включая утечки) становятся местные чиновники. Однако, например, в Германии информационное доминирование есть, а доверия СМИ нет. Больше половины жителей ФРГ не доверяют своим СМИ в том, как те преподносят информацию об украинском кризисе [7].
Украинским властям по войне в Донбассе удалось достичь доминирования своей точки зрения во внутреннем медиапространстве из-за жесткой информационной политики и отключения российского ТВ. В украинских СМИ есть списки с целями редакционной политики. «Первая среди них «Создавать атмосферу, благоприятную проведению АТО». Т. е. разжигать войну. Исходя из этого, отбираются факты для публикации. Все что такой «атмосфере» соответствует – публикуется без проверки достоверности» [2].
Информационное доминирование – это не стремление установить свой код на потоки массовой коммуникации, как может показаться, это стремление установить «сито» для сообщений, проходя которое, сообщение трансформируется в нужную информацию. Например, украинские СМИ так заполняют вербальный компонент информационного пространства: не «гражданская война», а «оккупированные территории Донбасса» и «агрессия России», «террористы» (со стороны ДНР и ЛНР). Даже в таких условиях информационного доминирования о поддержке украинской армии населением можно говорить лишь условно, т.к. мобилизационные мероприятия раз за разом проваливаются.
Информационное общество
Концепция сетевых войн пришла на смену информационному противоборству. Это связано с тем, что общество в России и в странах Запада прошло существенную трансформацию, вызванную переходом к постмодерну и развитием новых информационных технологий, которые лежат в основе нового типа экономики и социальных связей.
Главным принципом организации информационного общества является сеть [Напр., см: 5]. Основой экономики и общественных связей становится сетевая организация, которая состоит из множества акторов, постоянно модифицируемых по мере приспособления к среде.
Современные социальные практики – это пространство потоков, «целенаправленные, повторяющиеся, программируемые последовательности обменов и взаимодействий между физически разъединенными позициями, которые занимают социальные акторы в экономических, политических и символических структурах общества» [5; 326]. Пространство перестает иметь значение. Остается лишь сеть, в которой есть время прохождения информации, товаров, финансов между узлами. В случае информации и финансов временной зазор практически исчезает.
Сетевое общество возможно только в условиях развитых технологий связи – сотовая связь, спутники, интернет. Это позволяет координировать свои действия на больших расстояниях, которые, как было отмечено, для сети не имеют значения. Возникает война нового типа, которая использует сети, а не информационное пространство и каналы, как это было с информационной и психологической войнами. Последние не ушли в прошлое, а вписались в существующую действительность.
Сетевая война
Термин «сетевая война» (netwar) в оборот ввели аналитики корпорации RAND Джон Аркилла и Дэвид Ронфельдт. К концепту сетевой войны они пришли, рассматривая концепт кибервойны [10; 2]. Им был необходим подход с меньшей интенсивностью действий. Кибервойна направлена на разрушение и нарушение функционирования систем связи, через которые противник осознает, где он находится, с кем он борется. Сетевые войны нацелены на то, чтобы изменить то, что население противника и его руководство знает о себе и окружающем мире [9; 28]. Главным образом сетевая война направлена на дезориентацию населения и подрыв восприятия [10; 14].
Аркилла и Ронфельдт выделяют два типа сетевой войны [10; 19]. Первый – это борьба за права человека, чтобы способствовать переходу от авторитаризма к демократии. Второй – борьба криминальных, террористических и этнонационалистических сетей против контроля со стороны государства. Если первый тип американские исследователи связывают с ненасильственными действиями, то второй, с использованием насилия. Таким нехитрым образом аналитики РЭНД вписали геополитику США в теорию сетевых войн. Если где-то, например, в Грузии или Украине поменялась власть, то это НПО «продвигают демократию». Но дело в том, что за организациями, совершающими перевороты на постсоветском пространстве, стоят, например, такие НПО, как Национальный фонд поддержки демократии (National Endowment for Democracy, NED) и Международный республиканский институт (International Republican Institute, IRI), финансируемые официальными государственными структурами США и американскими частными организациями и лицами.
Через различные фонды, финансирующие оппозиционные организации, Соединенные Штаты путем государственного переворота добиваются контроля территории без применения военной силы. Контроль территории – это цель сетевой войны. Контроль территории не всегда достижим, поэтому целью-минимум может быть дестабилизация.
Сетевая война складывается из операций различной степени длительности и масштабности: стратегические, оперативные и тактические. По отношению к стране они могут быть внутренними и внешними. Внутренние происходят внутри страны, против которой идет сетевая война. Внешние связаны с давлением государств на объект сетевой войны.
Сетевые операции
Сетевой операцией называется операция по прокачке информации, людей, физических объектов или финансов по сети в структуры общества. Информация, идущая через сеть, должна повлиять на социум, его отдельных представителей и институты. В идеале с помощью информации распространить и код сети, к которой, таким образом, подключаются участки социума. Отсюда видно, что сетевые операции ведут к расширению сети. Если говорить о контрабанде и нелегальной эмиграции, то смысл в том же, чтобы нелегалы растворились в обществе, а товары нашли своих потребителей.
Стратегические сетевые операции направлены на разрушение кода социальной системы и, как максимум, распространение кода своей сети на социум. Чтобы разрушить код, нужна планомерная и длительная работа с внедрением новых учебников, соответствующих книг, фильмов и пр. В России уже издавались учебники на западные гранты. Роль нашей страны и народа в истории мира там изображалась с либеральных позиций, как что-то второстепенное.
На оперативном уровне сетевые операции направлены против отдельных символов, институтов общества и власти, а также долгосрочных событий. Как пример можно привести постоянные попытки дискредитации Патриарха и Президента. К оперативному уровню относится и попытка дискредитации Олимпиады в Сочи с вбросом различных фейков.
Тактические операции связаны с интерпретацией событий с учетом кода своей сети и попыткой распространить эту интерпретацию в социуме. Примером может послужить встреча В.Путина и Папы Римского. СМИ, пытающиеся распространить либеральный код на наше общество, сообщили, что «Папа Римский был холоден», что «Путин опоздал». Если кто видел протокольные съемки, то ему ясно, что атмосфера была доброжелательной, а слово «опоздал» использовалось, чтобы придать действиям Путина негативный оттенок, тем более что оно не уместно, когда идут согласования встречи на таком высоком уровне.
Сетевые операции в основе своей информационные. Их цель – изменить нормальное функционирование информационных потоков в обществе. Теракт, мирные и агрессивные акции протеста нацелены на одно, чтобы социальная система начала работать со сбоями, чтобы конкретный гражданин и институты власти были растеряны. Внешние сетевые операции бьют по тем же точкам: страна и общество в целом, институты власти, отдельные бизнесмены и политики, а также простые граждане. Введение санкций против России, отдельных политиков и бизнесменов идет строго по этому пути: сбой экономики должен привести к социальны и политическим последствиям.
Конечно, во многом деление по уровням сетевой войны условно. Интерпретации одиночных событий приводят к критике целых институтов общества и власти, а дискредитация последних может привести к смене кода и руководства страны. Как пример можно привести реакцию либеральной общественности на акцию «Бессмертный полк» в 2015 году. Массовость мероприятия потрясла всех. После его проведения в либеральных СМИ появились вбросы, что людей насильно сгоняли. Это тактическая реакция на события. Оперативная: нужна акция «Бессмертный барак». С помощью этой акции хотят показать, что Советский Союз был одной большой тюрьмой, а советские люди – это либо заключенные, либо охранники. Это разрушение символа Победы, обозначающего мощь и правду советских людей, потомками которых мы являемся. Безусловно, говорить о выходе на стратегический уровень не имеет смысла, т.к. на оперативном пока результатов нет.
Один из вариантов цепочки прохождения уровней сетевой войны, связанный с Победой в Отечественной войне, может быть следующим: День Победы, Советский Союз и фашистская Германия напали на свободный мир, Сталин=Гитлер, Путин=Сталин=Гитлер, политика Путина фашистская, коммунисты=фашисты, советские граждане=фашисты, русские=фашисты. Или немного короче: у соседних государств беды были от коммунистов, а они все русские, русские агрессоры, русские всегда поступали плохо и пр. К сожалению, многие фильмы на нашем телевидении изображают СССР именно так, разрушая код общества. Взамен нашего кода хотят предложить либеральный, построить общество на либеральных началах под патронатом США.
Методы и контрмеры сетевых операций
Главным содержанием сетевых операций является шокирующее сообщение для социальной системы, выводящее ее из нормального функционирования. Обычно это фейк. Дело в том, что информация в социуме производится и циркулирует в рамках существующего кода. Чтобы его изменить, нужна новая система ценностей, поэтому идет апелляция к таким понятиям, как добро и зло: все, что имеет отношение к государству и основам общества – это зло, а те, кто выступают против «режима», они всегда за добро.
Например, представители либеральной несистемной оппозиции после убийства Б.Немцова заговорили о разжигании ненависти на федеральных телеканалах [См., напр.: 6]. Проблема для либералов в том, что на федеральных телеканалах «должным образом» не представлена их точка зрения – она не доминирует, а сами они не замечают, как оскорбляют политиков и разжигают ненависть. В январе 2013 года либералы устроили марш «Против подлецов», которыми назвали депутатов, принявших закон Димы Яковлева. Там оскорбления просто лились рекой.
Если же говорить об откровенных фейках, то, например, украинские СМИ уже много раз говорили о вторжении российских войск на Украину. Или же они часто показывают танки ВСУ подбитые ополченцами, утверждая, что это украинские военные подбили танки «террористов» или «российской армии». В данном случае, постмайданные украинские власти выстраивают сети при помощи СМИ административными методами. Перед ними стояла задача распространить код победившей сети на все общество.
Кроме информационного воздействия на социальную систему, сетевые операции предполагают и прямое физическое воздействие на институты власти, которое при ближайшем рассмотрении тоже окажется информационным. Например, митинги протеста призваны послать системе сигнал, что она работает не правильно, что в ней есть ошибка. Если общество недовольно на самом деле, то это настоящий протест. Если протест выражает лишь малая часть, организованная в сеть, то это фейк для информационных процессов общества, призванный показать нелегитимность власти. Фейком для силовых структур является террорист. Его принимают за обычного человека. Поэтому смысл фейка в обмане каналов, чтобы общество и государство неправильно функционировали. Отсюда, и задача сетевой операции – прокачка шокирующего сообщения через свою сеть в каналы социальной системы для ее дезориентации, а также дезориентации отбельных институтов и акторов, чтобы в итоге захватить власть.
Фейк может стать мемом, т.е. единицей культурной информации, распространяющей себя от человека к человеку без внешнего специального воздействия [3]. Это настоящая удача для акторов сетевой войны, т.к. мем в себе несет код сети. Примерами мемов могут служить используемые либеральными сетями удачные вербализации. Например, «Единую Россию» назвали партией жуликов и воров (ПЖИВ). Давая своим мероприятиям громкие названия, например, «Марш миллионов», либералы стремятся также создать мем. Однако и на противоположном фланге есть свои мемы. Например, либералам приклеили прозвище «либерасты», которое в себе несет значительный негативный оттенок. Мемом могут стать однотипные акции протеста по всей стране. Самое ужасное, если мемом станут теракты.
Главным средством распространения медийных фейков являются вбросы, т.е. массированные распространения через тысячи источников, осуществляемые через интернет. Это связано, с одной стороны, с тем, что в традиционных СМИ, как правило, доминирует власть (сюда же относится системная оппозиция, т.к. она не выступает против основ государства и общества), а, с другой, интернет – это существенная часть жизни современного человека. Вбросы осуществляются ботами и заинтересованными лицами в социальных сетях. Главная задача вброса – фейк должен попасть в тренды, т.е. в список самых массовых тем. Например «чтобы вывести какое-то событие в тренды в российском Твиттере, нужно сделать 4-5 тыс. перепостов с каким-то тегом» [4]. Об этом подходе осведомлены в Пентагоне и поэтому закупили специальную систему, которая позволяет одному оператору управлять 50-100 аккаунтами в Twitter или Facebook, которые ведут себя естественно и совершенно по-разному [4].
Бороться с фейками тоже нужно сетевыми средствами. Во-первых, это может быть разоблачение фейка и вывод его в топ. Во-вторых, можно вывести в тренды новости, никак не связанные с фейком, а фейк потеряется. Кроме того, нужно препятствовать работе самих сетей. К последнему относится закон «Об иностранных агентах», подорвавший финансовые основы НКО, выступающих узлами в сетевых операциях.
Что же касается объекта стратегического воздействия против нашей страны, т.е. кода, то это и слабая, и сильная стороны России. Сильная в том, что это убеждения народа, которые он несет сквозь столетия. Слабая, потому что на данном историческом этапе никак не обозначено мировоззрение общества и идеология государства, нет актуализированной развитой системы ценностей.
Одним из действенных механизмов борьбы со стратегическим воздействием является преподавание истории. Как пример, можно привести ролик А.Макаревича, снятый украинским телеканалом и распространенный в интернете. В ролике Макаревич говорит: «В какой момент Гитлер решил, что ему все сойдет с рук? В 1938 году, когда он напал на Чехословакию, а мир этого как бы и не заметил? Или в 1939, когда Советский Союз подписал с Германией пакт о ненападении и они вдвоем раздербанили Польшу?». Если человек знаком с историей, то ему понятно, что речь Макаревича – это полная чушь. Это и был фейк. В 1938 году Польша аннексировала Тешинский край у Чехословакии, а 1939 году Советский Союз вернул земли, аннексированные Варшавой по Рижском миру. Конечно, в истории не нужно скрывать какие-то невыгодные моменты. Но ее нужно преподавать с объективных позиции, в соотношении истории нашей страны и других государств.
Заключение
Знать смысл и значение сетевых войн важно для сохранения суверенитета своего государства и общества вообще. Смысл сетевых войн в разрушении социума через нарушение информационных потоков, дискредитацию его институтов, основных мифов и символов. Значение сетевой войны в том, что дезориентированный член общества, неорганизованный, не примкнувший к сторонникам сохранения социальной системы не сможет оказать сопротивление хорошо организованной сети, состоящей из мотивированных участников, которые оказывают давление на власть. К такому давлению подключаются руководители других стран, которым выгодна смена «режима». Если власти не сдаются, может начаться гражданская война. Здесь, опять же, у идеологически мотивированных и организованных в сети людей победить шансов больше.
В России часто путают два понятия: сетевая война (netwar) и сетецентрическая война (network-centric warfare и net-centric warfare) [См., напр.: 1, более детально об этом см. книгу Савина Л.В.]. Последняя выступает видом боевых операций с обязательным применением оружия на платформах, объединенных в единую информационную сеть, что позволяет небольшим группам наносить удары по противнику в автономном режиме.
Сетевая война – это уникальное явление информационной эры, которое стоит на стыке социального конфликта и боевых операций. Информационная парадигма повлияла на все стороны жизни, поэтому неудивительно, что сетевая оптика используется для концептуального осмысления и решения разных задач. Однако сетевая война – это больше социально-политический конфликт с использованием сетевой организации для дезориентации общества и давления на государство, чтобы растерянные граждане, силовые структуры и руководство страны не смогли препятствовать захвату власти без использования оружия или же с ним.
Сетевая война может быть названа информационной войной, т.к. она использует информационные каналы и социальные сети, чтобы передавать сообщения в социальную систему. Только сетевая война не стремится к информационному доминированию, доминированию в информационном пространстве, хотя это и не исключено. В сетевых операциях используются сообщения, акции протеста, в редких случая боевые операции, чтобы послать шокирующий импульс для социума и захватить власть.
Сергей Березин
Список использованных источников:
1. Бедрицкий А.В. Информационная война: концепции и их реализация в США. – М., 2008
2. Бывший «узник болотного дела» рассказал о фашизме на Украине // http://ruposters.ru/news/29-09-2014/byvshij-uznik-bolotnogo-dela-rasskazal-o-fashizme-na-ukraine
3. Докинз Р. Эгоистичный ген. – М., 1993
4. Забил я цифрой пушку туго // Российская газета // http://www.rg.ru/2013/05/23/ashmanov.html
5. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М., 2000
6. Собчак К. Убийство Немцова. Хаос ненависти // Сноб // http://snob.ru/profile/24691/blog/88680
7. Украинский кризис: доверие европейцев СМИ // http://m.ria.ru/infografika/20150421/1059777364.html
8. Харрис Р. Психология массовых коммуникаций. – СПб., 2002
9. Arquilla J., Ronfeldt D., (eds.). In Athena’s Camp: Preparing for Conflict in the Information Age. RAND. 1997
10. Arquilla J., Ronfeldt D. (eds.). Networks and Netwars. The Future of Terror, Crime, and Militancy – RAND, 2001
Источник
vpoanalytics.com
Сетевая война против России | Геополитика.RU
В конце 2013 – начале 2014 года отношения России и Запада резко обострились из-за украинского кризиса. Однако ухудшение началось задолго до Евромайдана. Проблема была связана с тем, что Президент России отказался встраиваться в выстраиваемую США глобальную империю. Еще в феврале 2007 года В.Путина в своей Мюнхенской речи заявил о невозможности однополярного мира. С тех пор обострение отношений шло по нарастающей.
Главные претензии Запада к современной России поначалу заключались лишь в том, что наша страна недостаточно либеральна во внутренней политике. В геополитическом плане наша страна не бросала серьезных вызовов Соединенным Штатам. Однако там не переставали мыслить геополитическими категориями – контроля мирового океана и выстраивания санитарного кордона вокруг России.
В 2014 году ситуация обострилась. Крым вернулся на Родину, а затем еще и Россия стала оказывать поддержку ополчению Донбасса. Хотя война 08.08.08 уже показала, что наша страна способна действовать как региональная держава. Россия была вынуждена отвечать и на агрессию Грузии, и на кризис на Украине. Это во многом политика ведомого. Однако и это проблема для США. Это опасные прецеденты, которые без внимания США оставить не может. Противодействовать России – как ядерной державе – военными средствами Штаты не могут. Поэтому используются сетевые войны, которые уже себя зарекомендовали как действенный механизм для смены власти.
От психологической войны к информационной
Типы нелетального воздействия с использованием каналов массовой коммуникации прошли ряд трансформация. Первым была психологическая война, под которой принято понимать использование специальными органами государства различных каналов информации для оказания воздействия на различные типы как внутренней, так и внешней аудитории (мирное население, военные, нейтральные страны и пр.) с целью получения выгоды в политической, экономической, военной сферах.
Элементы психологического воздействия были и в аграрный период. Разница, с одной стороны, в каналах воздействия – в индустриальный их несомненно больше (это и листовки, и радио, и громкоговорители, а затем и телевидение), а с другой, отсутствие специальных органов для осуществления психологического воздействия в доиндустриальный период. Кроме того, психологическая война отличается от эпизодических актов воздействия спланированностью и операциями не только тактического и оперативного характера, но и стратегическими, т.е. имеющими долгосрочные перспективы.
Активно начали говорить об информационной войне и ее основной цели – информационном доминировании – после завершения «Бури в пустыне». Тогда Соединенными Штатами с помощью информационных технологий и информационно-психологического воздействия были достигнуты значительные результаты. Помимо технического превосходства, позволяющего вторгаться в системы связи противника или просто их уничтожать, американцам удалось спланировать освещение в СМИ как часть военной кампании. «Правительство и военные придерживались распространенного мнения, что неконтролируемое освещение в прессе вьетнамской войны (1964-1975) привело к проигрышу в самой войне… и к порицанию войны в обществе» [8; 247], поэтому было сделано все, чтобы в прессе доминировала официальная американская точка зрения. Таким образом, тогда было достигнуто два типа информационного доминирования – техническое и медийное.
Информационное доминирование в медиасфере по геополитическим вопросам легко достигается странами для внутренней аудитории, т.к. основными источниками (включая утечки) становятся местные чиновники. Однако, например, в Германии информационное доминирование есть, а доверия СМИ нет. Больше половины жителей ФРГ не доверяют своим СМИ в том, как те преподносят информацию об украинском кризисе [7].
Украинским властям по войне в Донбассе удалось достичь доминирования своей точки зрения во внутреннем медиапространстве из-за жесткой информационной политики и отключения российского ТВ. В украинских СМИ есть списки с целями редакционной политики. «Первая среди них «Создавать атмосферу, благоприятную проведению АТО». Т. е. разжигать войну. Исходя из этого, отбираются факты для публикации. Все что такой «атмосфере» соответствует – публикуется без проверки достоверности» [2].
Информационное доминирование – это не стремление установить свой код на потоки массовой коммуникации, как может показаться, это стремление установить «сито» для сообщений, проходя которое, сообщение трансформируется в нужную информацию. Например, украинские СМИ так заполняют вербальный компонент информационного пространства: не «гражданская война», а «оккупированные территории Донбасса» и «агрессия России», «террористы» (со стороны ДНР и ЛНР). Даже в таких условиях информационного доминирования о поддержке украинской армии населением можно говорить лишь условно, т.к. мобилизационные мероприятия раз за разом проваливаются.
Информационное общество
Концепция сетевых войн пришла на смену информационному противоборству. Это связано с тем, что общество в России и в странах Запада прошло существенную трансформацию, вызванную переходом к постмодерну и развитием новых информационных технологий, которые лежат в основе нового типа экономики и социальных связей.
Главным принципом организации информационного общества является сеть [Напр., см: 5]. Основой экономики и общественных связей становится сетевая организация, которая состоит из множества акторов, постоянно модифицируемых по мере приспособления к среде.
Современные социальные практики – это пространство потоков, «целенаправленные, повторяющиеся, программируемые последовательности обменов и взаимодействий между физически разъединенными позициями, которые занимают социальные акторы в экономических, политических и символических структурах общества» [5; 326]. Пространство перестает иметь значение. Остается лишь сеть, в которой есть время прохождения информации, товаров, финансов между узлами. В случае информации и финансов временной зазор практически исчезает.
Сетевое общество возможно только в условиях развитых технологий связи – сотовая связь, спутники, интернет. Это позволяет координировать свои действия на больших расстояниях, которые, как было отмечено, для сети не имеют значения. Возникает война нового типа, которая использует сети, а не информационное пространство и каналы, как это было с информационной и психологической войнами. Последние не ушли в прошлое, а вписались в существующую действительность.
Сетевая война
Термин «сетевая война» (netwar) в оборот ввели аналитики корпорации RAND Джон Аркилла и Дэвид Ронфельдт. К концепту сетевой войны они пришли, рассматривая концепт кибервойны [10; 2]. Им был необходим подход с меньшей интенсивностью действий. Кибервойна направлена на разрушение и нарушение функционирования систем связи, через которые противник осознает, где он находится, с кем он борется. Сетевые войны нацелены на то, чтобы изменить то, что население противника и его руководство знает о себе и окружающем мире [9; 28]. Главным образом сетевая война направлена на дезориентацию населения и подрыв восприятия [10; 14].
Аркилла и Ронфельдт выделяют два типа сетевой войны [10; 19]. Первый – это борьба за права человека, чтобы способствовать переходу от авторитаризма к демократии. Второй – борьба криминальных, террористических и этнонационалистических сетей против контроля со стороны государства. Если первый тип американские исследователи связывают с ненасильственными действиями, то второй, с использованием насилия. Таким нехитрым образом аналитики РЭНД вписали геополитику США в теорию сетевых войн. Если где-то, например, в Грузии или Украине поменялась власть, то это НПО «продвигают демократию». Но дело в том, что за организациями, совершающими перевороты на постсоветском пространстве, стоят, например, такие НПО, как Национальный фонд поддержки демократии (National Endowment for Democracy, NED) и Международный республиканский институт (International Republican Institute, IRI), финансируемые официальными государственными структурами США и американскими частными организациями и лицами.
Через различные фонды, финансирующие оппозиционные организации, Соединенные Штаты путем государственного переворота добиваются контроля территории без применения военной силы. Контроль территории – это цель сетевой войны. Контроль территории не всегда достижим, поэтому целью-минимум может быть дестабилизация.
Сетевая война складывается из операций различной степени длительности и масштабности: стратегические, оперативные и тактические. По отношению к стране они могут быть внутренними и внешними. Внутренние происходят внутри страны, против которой идет сетевая война. Внешние связаны с давлением государств на объект сетевой войны.
Сетевые операции
Сетевой операцией называется операция по прокачке информации, людей, физических объектов или финансов по сети в структуры общества. Информация, идущая через сеть, должна повлиять на социум, его отдельных представителей и институты. В идеале с помощью информации распространить и код сети, к которой, таким образом, подключаются участки социума. Отсюда видно, что сетевые операции ведут к расширению сети. Если говорить о контрабанде и нелегальной эмиграции, то смысл в том же, чтобы нелегалы растворились в обществе, а товары нашли своих потребителей.
Стратегические сетевые операции направлены на разрушение кода социальной системы и, как максимум, распространение кода своей сети на социум. Чтобы разрушить код, нужна планомерная и длительная работа с внедрением новых учебников, соответствующих книг, фильмов и пр. В России уже издавались учебники на западные гранты. Роль нашей страны и народа в истории мира там изображалась с либеральных позиций, как что-то второстепенное.
На оперативном уровне сетевые операции направлены против отдельных символов, институтов общества и власти, а также долгосрочных событий. Как пример можно привести постоянные попытки дискредитации Патриарха и Президента. К оперативному уровню относится и попытка дискредитации Олимпиады в Сочи с вбросом различных фейков.
Тактические операции связаны с интерпретацией событий с учетом кода своей сети и попыткой распространить эту интерпретацию в социуме. Примером может послужить встреча В.Путина и Папы Римского. СМИ, пытающиеся распространить либеральный код на наше общество, сообщили, что «Папа Римский был холоден», что «Путин опоздал». Если кто видел протокольные съемки, то ему ясно, что атмосфера была доброжелательной, а слово «опоздал» использовалось, чтобы придать действиям Путина негативный оттенок, тем более что оно не уместно, когда идут согласования встречи на таком высоком уровне.
Сетевые операции в основе своей информационные. Их цель – изменить нормальное функционирование информационных потоков в обществе. Теракт, мирные и агрессивные акции протеста нацелены на одно, чтобы социальная система начала работать со сбоями, чтобы конкретный гражданин и институты власти были растеряны. Внешние сетевые операции бьют по тем же точкам: страна и общество в целом, институты власти, отдельные бизнесмены и политики, а также простые граждане. Введение санкций против России, отдельных политиков и бизнесменов идет строго по этому пути: сбой экономики должен привести к социальны и политическим последствиям.
Конечно, во многом деление по уровням сетевой войны условно. Интерпретации одиночных событий приводят к критике целых институтов общества и власти, а дискредитация последних может привести к смене кода и руководства страны. Как пример можно привести реакцию либеральной общественности на акцию «Бессмертный полк» в 2015 году. Массовость мероприятия потрясла всех. После его проведения в либеральных СМИ появились вбросы, что людей насильно сгоняли. Это тактическая реакция на события. Оперативная: нужна акция «Бессмертный барак». С помощью этой акции хотят показать, что Советский Союз был одной большой тюрьмой, а советские люди – это либо заключенные, либо охранники. Это разрушение символа Победы, обозначающего мощь и правду советских людей, потомками которых мы являемся. Безусловно, говорить о выходе на стратегический уровень не имеет смысла, т.к. на оперативном пока результатов нет.
Один из вариантов цепочки прохождения уровней сетевой войны, связанный с Победой в Отечественной войне, может быть следующим: День Победы, Советский Союз и фашистская Германия напали на свободный мир, Сталин=Гитлер, Путин=Сталин=Гитлер, политика Путина фашистская, коммунисты=фашисты, советские граждане=фашисты, русские=фашисты. Или немного короче: у соседних государств беды были от коммунистов, а они все русские, русские агрессоры, русские всегда поступали плохо и пр. К сожалению, многие фильмы на нашем телевидении изображают СССР именно так, разрушая код общества. Взамен нашего кода хотят предложить либеральный, построить общество на либеральных началах под патронатом США.
Методы и контрмеры сетевых операций
Главным содержанием сетевых операций является шокирующее сообщение для социальной системы, выводящее ее из нормального функционирования. Обычно это фейк. Дело в том, что информация в социуме производится и циркулирует в рамках существующего кода. Чтобы его изменить, нужна новая система ценностей, поэтому идет апелляция к таким понятиям, как добро и зло: все, что имеет отношение к государству и основам общества – это зло, а те, кто выступают против «режима», они всегда за добро.
Например, представители либеральной несистемной оппозиции после убийства Б.Немцова заговорили о разжигании ненависти на федеральных телеканалах [См., напр.: 6]. Проблема для либералов в том, что на федеральных телеканалах «должным образом» не представлена их точка зрения – она не доминирует, а сами они не замечают, как оскорбляют политиков и разжигают ненависть. В январе 2013 года либералы устроили марш «Против подлецов», которыми назвали депутатов, принявших закон Димы Яковлева. Там оскорбления просто лились рекой.
Если же говорить об откровенных фейках, то, например, украинские СМИ уже много раз говорили о вторжении российских войск на Украину. Или же они часто показывают танки ВСУ подбитые ополченцами, утверждая, что это украинские военные подбили танки «террористов» или «российской армии». В данном случае, постмайданные украинские власти выстраивают сети при помощи СМИ административными методами. Перед ними стояла задача распространить код победившей сети на все общество.
Кроме информационного воздействия на социальную систему, сетевые операции предполагают и прямое физическое воздействие на институты власти, которое при ближайшем рассмотрении тоже окажется информационным. Например, митинги протеста призваны послать системе сигнал, что она работает не правильно, что в ней есть ошибка. Если общество недовольно на самом деле, то это настоящий протест. Если протест выражает лишь малая часть, организованная в сеть, то это фейк для информационных процессов общества, призванный показать нелегитимность власти. Фейком для силовых структур является террорист. Его принимают за обычного человека. Поэтому смысл фейка в обмане каналов, чтобы общество и государство неправильно функционировали. Отсюда, и задача сетевой операции – прокачка шокирующего сообщения через свою сеть в каналы социальной системы для ее дезориентации, а также дезориентации отбельных институтов и акторов, чтобы в итоге захватить власть.
Фейк может стать мемом, т.е. единицей культурной информации, распространяющей себя от человека к человеку без внешнего специального воздействия [3]. Это настоящая удача для акторов сетевой войны, т.к. мем в себе несет код сети. Примерами мемов могут служить используемые либеральными сетями удачные вербализации. Например, «Единую Россию» назвали партией жуликов и воров (ПЖИВ). Давая своим мероприятиям громкие названия, например, «Марш миллионов», либералы стремятся также создать мем. Однако и на противоположном фланге есть свои мемы. Например, либералам приклеили прозвище «либерасты», которое в себе несет значительный негативный оттенок. Мемом могут стать однотипные акции протеста по всей стране. Самое ужасное, если мемом станут теракты.
Главным средством распространения медийных фейков являются вбросы, т.е. массированные распространения через тысячи источников, осуществляемые через интернет. Это связано, с одной стороны, с тем, что в традиционных СМИ, как правило, доминирует власть (сюда же относится системная оппозиция, т.к. она не выступает против основ государства и общества), а, с другой, интернет – это существенная часть жизни современного человека. Вбросы осуществляются ботами и заинтересованными лицами в социальных сетях. Главная задача вброса – фейк должен попасть в тренды, т.е. в список самых массовых тем. Например «чтобы вывести какое-то событие в тренды в российском Твиттере, нужно сделать 4-5 тыс. перепостов с каким-то тегом» [4]. Об этом подходе осведомлены в Пентагоне и поэтому закупили специальную систему, которая позволяет одному оператору управлять 50-100 аккаунтами в Twitter или Facebook, которые ведут себя естественно и совершенно по-разному [4].
Бороться с фейками тоже нужно сетевыми средствами. Во-первых, это может быть разоблачение фейка и вывод его в топ. Во-вторых, можно вывести в тренды новости, никак не связанные с фейком, а фейк потеряется. Кроме того, нужно препятствовать работе самих сетей. К последнему относится закон «Об иностранных агентах», подорвавший финансовые основы НКО, выступающих узлами в сетевых операциях.
Что же касается объекта стратегического воздействия против нашей страны, т.е. кода, то это и слабая, и сильная стороны России. Сильная в том, что это убеждения народа, которые он несет сквозь столетия. Слабая, потому что на данном историческом этапе никак не обозначено мировоззрение общества и идеология государства, нет актуализированной развитой системы ценностей.
Одним из действенных механизмов борьбы со стратегическим воздействием является преподавание истории. Как пример, можно привести ролик А.Макаревича, снятый украинским телеканалом и распространенный в интернете. В ролике Макаревич говорит: «В какой момент Гитлер решил, что ему все сойдет с рук? В 1938 году, когда он напал на Чехословакию, а мир этого как бы и не заметил? Или в 1939, когда Советский Союз подписал с Германией пакт о ненападении и они вдвоем раздербанили Польшу?». Если человек знаком с историей, то ему понятно, что речь Макаревича – это полная чушь. Это и был фейк. В 1938 году Польша аннексировала Тешинский край у Чехословакии, а 1939 году Советский Союз вернул земли, аннексированные Варшавой по Рижском миру. Конечно, в истории не нужно скрывать какие-то невыгодные моменты. Но ее нужно преподавать с объективных позиции, в соотношении истории нашей страны и других государств.
Заключение
Знать смысл и значение сетевых войн важно для сохранения суверенитета своего государства и общества вообще. Смысл сетевых войн в разрушении социума через нарушение информационных потоков, дискредитацию его институтов, основных мифов и символов. Значение сетевой войны в том, что дезориентированный член общества, неорганизованный, не примкнувший к сторонникам сохранения социальной системы не сможет оказать сопротивление хорошо организованной сети, состоящей из мотивированных участников, которые оказывают давление на власть. К такому давлению подключаются руководители других стран, которым выгодна смена «режима». Если власти не сдаются, может начаться гражданская война. Здесь, опять же, у идеологически мотивированных и организованных в сети людей победить шансов больше.
В России часто путают два понятия: сетевая война (netwar) и сетецентрическая война (network-centric warfare и net-centric warfare) [См., напр.: 1, более детально об этом см. книгу Савина Л.В.]. Последняя выступает видом боевых операций с обязательным применением оружия на п
www.geopolitica.ru
Тезисы о сетевых войнах. «Главная военная тайна США. Сетевые войны»
Введение в область новой теории войны
Сетевые, или, как их еще называют, сетецентричные войны представляют собой новейшую технологию захвата территорий, отторжения пространства в свою пользу, перевода его под свой контроль, частным случаем чего является, например, смена правящего режима в государствах. Особенностью же сетевой операции является то, что она осуществляется преимущественно без использования обычных вооружений. В этом заключается главная цель сетевых войн, являющихся новейшей разработкой Пентагона, — увеличить пространство контроля не вовлекаясь, по возможности, в открытую, «горячую» фазу противостояния с противником, хотя она не исключена.
Детали этой разработки не разглашаются открыто, а информация о ней распространяется только в специализированных закрытых сообществах и экспертных комьюнити. Однако эта технология является закрытой лишь в определенной степени, как все в Америке. Американцы — очень откровенные люди, которые исходят из того, что за пределами американского экспертного сообщества, а уж тем более за пределами самой Америки живет весьма темный люд. И если человек не относится к элитарному экспертному сообществу, то он не способен понять сути описываемой стратегии, а если и способен, то в этом случае, очевидно, он представляет какой-либо маргинальный интеллектуальный кружок и не может повлиять ни на принятие судьбоносных решений, ни тем более на ход истории, а значит, его доступ к «идеям» не опасен. Остальное же, «не интеллектуальное», население планеты тонет в потоках мусорной, ничего не значащей информации и не в состоянии выделить из нее что-либо ценное. Именно по этой причине американские стратеги описывают свои разработки со всей американской откровенностью во множестве научных книг, статей, на специализированных сайтах, в других источниках, справедливо полагая, что если это и будет кем-то прочтено, то только узкой прослойкой посвященных специалистов. Для большинства же все это просто не представляет интереса, ну а политические элиты стран-соперниц вряд ли способны все это адекватно воспринять без специализированной экспертной поддержки. Именно поэтому Збигнев Бжезинский спокойно выпускает свои труды, где открыто описывает стратегии развала постсоветского пространства, а затем России, которые сегодня реализуются. Мы же, открывая книжку Бжезинского, с удивлением обнаруживаем, что все, что с нами произошло в начале 2000-х, Бжезинский, оказывается, описал еще в 1997-м. И сегодня описанное им в конце 90-х продолжает происходить на наших глазах.
Технология т. н. «цветных» революций, являющаяся частным случаем, разновидностью сетевых операций, называемых еще Операциями базовых эффектов, тоже, в общем-то, не являлась секретом и была описана Джином Шарпом еще в конце 1980-х. По его пособию «От диктатуры к демократии» была разрушена Югославия, а в середине 2000-х годов мы с удивлением обнаружили реализацию этой же технологии на постсоветском пространстве.
Исходя из того, что все эти модели в лучшем случае становятся достоянием маргинального меньшинства, которое аппаратно ни на что в реальной политике не влияет, максимум «раскрывая» все это на своих маргинальных интернет-ресурсах, американцы, совершенно не беспокоясь относительно судьбы подобных разработок, особо их не пряча, но и не выпячивая, шаг за шагом реализуют сетевые стратегии против своих геополитических противников, ставя их перед фактом уже свершившихся процессов.
Таким образом, с одной стороны, информация о технологии сетевых войн является довольно эксклюзивной и относительно закрытой, и в том виде, в котором она доходит до России, учитывая перевод, трактовку и среду восприятия, эта информация во многом теряет свой изначальный смысл, и ее распространение в узких кругах представляется для американцев неопасным. С другой стороны, наибольшую ценность здесь представляет именно трактовка, популярная дешифровка, толкование в доступном стиле сути и последствий этой технологии, в чем и заключается смысл данной книги.
Разработанная Офисом реформирования секретаря обороны вооруженных сил США под руководством вице-адмирала Артура Себровски, эта технология относится к войнам шестого поколения. Фактически эта разработка относится к разряду именно военных стратегий, т. к. направлена на то, чтобы осуществлять захват власти в государствах и ставить их под свой контроль так, чтобы противник узнал о своем поражении только после того, как оно уже состоялось. Несмотря на то, что сетевые войны в основном ведутся без использования обычных, классических средств вооружения, без прямого использования армии и ставших привычными нам за последние столетия технологий проведения военных операций, возможны и горячие фазы сетевой войны. Силовое воздействие осуществляется в том случае, когда источники сопротивления, с одной стороны, несистемны — т. е. их нельзя устранить сетевым способом, с другой стороны — маргинальны, фрагментарны и незначительны. Например, разрозненные небольшие террористические группы, случайным образом разбросанные по значительной территории и не имеющие общей стратегии и координации действий между собой. Однако даже при этих условиях силовая фаза сетевой операции проводится лишь в крайнем случае, в основном когда значение имеет временной фактор и необходимо ускорить завершение операции. Вместе с тем важнейшим элементом сетевой стратегии является «стравливание» групп противника между собой, провоцирование вооруженных конфликтов, столкновений и прочих силовых и насильственных действий на территории противника.
Три парадигмы войны
Говоря об отличии сетевых войн от обычных, необходимо учитывать три фазы развития человеческой истории: аграрную, индустриальную (промышленную) и постиндустриальную (информационную). Им соответствуют три социальных формата — это премодерн, модерн и постмодерн. Нынешнее, современное нам общество все больше постмодернизируется соответственно технологии модерна, то есть индустриальные технологии, которые реализовывались в ведении обычных войн, где доминируют армии, военная техника, численный состав, уходят в прошлое. Постиндустриализация современного мира и постиндустриальные технологии делают акцент на передачу информации, и здесь ключевым моментом, ключевой функцией, областью передачи и средой распространения этой информации является сеть. Сеть — это уже явление постмодерна.
Все это необходимо понимать для того, чтобы оценить, насколько устарели индустриальные подходы ведения обычных войн, а следовательно, для того, чтобы адекватно представить себе, какова роль сугубо индустриальной системы т. н. ядерного сдерживания, на которой покоилась безопасность двухполярного ялтинского мира эпохи модерна. Старая поговорка о том, что генералы всегда готовятся к прошедшей войне, приобретает здесь действительно жизненно важное значение. Без осознания сути «новой теории войны» можно просто забыть о понятии безопасности, так же как и о возможности сохранения суверенитета.
Многочисленные примеры, в том числе и из новейшей истории, доказали, что Америка ни при каких обстоятельствах не пойдет на ядерное обострение до тех пор, пока у России хотя бы номинально остается ее ядерный потенциал и пока она даже гипотетически способна нанести ответный ядерный удар. Также исключено любое прямое военное столкновение основных сил НАТО с российской армией, т. к. это теоретически может повлечь за собой в случае тенденции к поражению ядерный удар со стороны России по территории США или стран-участниц блока НАТО. Однако вместе с этим совершенно не исключены ситуации непрямого столкновения в локальных конфликтах, либо «обоснованные» локальные удары по территории России в случае, если это будет вызвано необходимостью подавления локальных точек сопротивления небольших террористических групп, что записано в концепции национальной безопасности США. В этом случае ядерный ответ со стороны России является несоизмеримым, а значит, маловероятным. Ну а главным инструментом горячей фазы сетевой войны является «спровоцированный» военный удар по территории противника (или по территории, находящейся под его стратегическим контролем) со стороны третьей силы. Данный метод ведения войны вытекает из стратегии «Анаконды», активно применяемой США, на чем мы еще остановимся подробнее в следующих главах. Примером же такого «спровоцированного» военного удара стало нападение Грузии на Южную Осетию, сетевой операции США против России, в результате которой были созданы т. н. граничные условия для военной агрессии на территорию, стратегически подконтрольную России, без прямой увязки с американским центром принятия данного решения.
Таким образом, спокойствие относительно безопасности России, связанное с надеждой на наш «ядерный щит», доставшийся нам из эпохи модерна, при наличии постмодернистской технологии сетевых войн является достаточно мнимым. Это все равно что надеяться на свой арбалет или тугой лук с острыми стрелами в ситуации, когда противник готовит авианалет эскадрой сверхзвуковых бомбардировщиков. Вооружения индустриальной эпохи так же проигрывают перед постиндустриальными информационными стратегиями, как воинство эпохи премодерна перед лицом индустриальных армий. Кавалерия, конечно, принимала участие во Второй мировой войне, но не стала решающим фактором победы.
Геополитическая подоплека сетевой войны
В своих действиях американцы всегда исходят строго из законов геополитики, а основной константой геополитики является противостояние цивилизации суши, которую сегодня представляет Россия, и цивилизации моря, оплотом и доминантой которой являются США. Геополитика неотменима для США, они исходят всегда только из геополитических принципов, поэтому геополитическая константа присутствует в каждом их шаге и в каждом конкретном действии. Сетевые войны — это та технология, которая логически вытекает из геополитики. Основной угрозой США, исходя из геополитической логики, является Россия как большое пространство, соответственно, их основной задачей является уменьшение этого большого пространства путем отторжения территорий в свою пользу и разделения его на части.
В геополитике пространство имеет решающее значение, порой даже вне зависимости от его качества — наделенности полезными ископаемыми или плодородными землями, хотя с точки зрения «сакральной географии», предшествующей геополитике, качество пространства имело огромное значение. Россия является крупным геополитическим субъектом, в геополитических терминах — большим пространством, а значит, она представляет угрозу для единоличной американской доминации. Цель американской «империи» — разделить это большое пространство на части, на как можно более мелкие фрагменты. И здесь все средства хороши, начиная от идеологических диверсий, морального разложения, холодной войны, экономической блокады и заканчивая прямыми военными ударами. Сетевые войны лежат где-то посередине.
Информация — как мусор
Сетевые войны ведутся там, где существуют сети, существование которых, в свою очередь, возможно лишь на фоне информационного пространства. Особенностью информационного пространства является абсолютная возможность производства, передачи и восприятия информации в любом количестве и с максимальной скоростью. В этих условиях наиважнейшим фактором становится качество информации. Производимый в современных условиях объем информации девальвирует ее ценность, утомляет сознание, делает восприятие всего производимого объема информации невозможным.
Тем более невозможной становится оценка информации, ее критическое осмысление и использование. Современный человек в состоянии воспринять информационные потоки лишь урывочно, а акцентировка сообщений осуществляется объемом потока информации на «заданную» тему. Однако все это является идеальной средой для проведения сетевых операций, или, как их еще называют, Операций базовых эффектов.
Информация — это отнюдь не весь тот мусор, который получает человечество из СМИ и Интернета. «Засорение эфира» осуществляется умышленно. Точнее, умышленно создаются условия для того, чтобы поток информации постоянно усиливался, а способность усвоить и критически осмыслить полученную информацию каждым отдельным индивидуумом, соответственно, снижалась. Это необходимо для того, чтобы вычленить из общего потока информацию, действительно имеющую хоть какую-то ценность, было бы достаточно сложно. Степень ценности в данном случае определяется возможностью полученную информацию использовать. В этой замусоренной среде и осуществляются сетевые операции, а именно, информация, имеющая стратегическое значение, передается… по открытым каналам. Прямо в «эфир» через официальные обращения, выступления, статьи в крупнейших СМИ, открыто по сети Интернет. Задания для агентуры в сетевой войне передаются не шифровками, а прямо в «открытый эфир». Их может услышать любой, но вычленить из общего потока информации и правильно расшифровать может не каждый.
Америка является производителем огромного количества информации, но только те, у кого есть определенные коды, некие ключи для дешифровки, способны правильно ею распорядиться. Для определения этих своего рода «решеток», сквозь которые пропускается вся информация и отсеивается информационный мусор в новой теории войны, используется понятие сетевой код. Это именно та матрица, с помощью которой можно сепарировать информацию, разделить на потоки, систематизировать, отделить ценное, проанализировать полученное и использовать по назначению. Сетевой код — это та решетка, которая вычленяет имеющую ценность информацию из всего остального мусора, прокачивая ее дальше по сети.
Структура «сети»
Сетью является любая среда, через которую можно прокачать нужную информацию, заставив ее работать. Качественной, правильно настроенной сетью является та, которая воспроизводит «нужное», предсказуемое, или, по крайней мере, предусмотренное действие, вписанное в общую стратегию. Конвентом наполнения сети является вычлененная из общего информационного потока с помощью необходимого сетевого кода информация. При этом сетевой код может быть как существующим — Т. е. сложившимся в процессе формирования сети, так и сформированным — т. е. привнесенным искусственно в уже сложившуюся сеть. Сформированный сетевой код представляет собой своего рода перепрошивку сети и осуществляется таким же образом, каким, например, перепрошивается мобильный телефон.
В реале сети обычно представляют собой общественные организации, фонды, неправительственные структуры, движения и политические партии, которые ангажируются тем или иным образом одной из сторон, ведущих сетевую войну. Также это могут быть редакции газет и журналов — как крупных, так и самодельных фэнзинов. Сеть — это вокально-инструментальный ансамбль, изучающий народный фольклор и имеющий обширные контакты с такими же ансамблями в других точках. Это комь-юнити в Живом журнале, это клуб охотников, филателистов или собирателей антиквариата, имеющий связь по переписке с другими подобными клубами в разных точках планеты, члены которых периодически съезжаются на общие собрания или форумы. Наконец, сеть — это небольшие террористические группы, имеющие контакт между собой через Интернет или посредством мобильной или спутниковой связи, объединенные общими мировоззренческими установками. Сеть — это все то, через что можно пропустить определенный сигнал, который будет воспринят, передан и, в конечном итоге, реализован в действие. Сеть может быть создана. Сеть может быть настроена определенным образом. Она может быть перепрошита, а может быть использована прямо в готовом виде с теми параметрами, которые имеет по факту. Для ее использования достаточно эти параметры просто знать, чтобы включить сеть в общую стратегию. Сеть — это все, что имеет контакт между собой. Количество участников сети, ее объем, абсолютно не является залогом качества. В конечном итоге — любой контакт между двумя людьми, передавшими друг другу что-то, — это простейшая модель зарождающейся сети. Чиновник в Вашингтоне, работающий в госструктуре и передавший единожды информацию для репортера в Исламабаде по электронной почте, даже если они никогда друг друга не видели и не увидят, — это зачатки сети. А если это случилось повторно — это действующая сеть, которую возможно включить в текущую сетевую операцию. Иными словами, информационное общество представляет собой идеальную среду для создания, функционирования и использования сетей. Сети действительно повсюду, и это не метафора. Сети — это объективная реальность.
Отсутствие центра
Сетевая война никогда не ведется прямым образом. Заказчик никогда напрямую не связан с исполнителем. И даже если провести линию через множество посредников от исполнителя к заказчику — прямой не получится. И кривой не получится. Совокупность проведенных линий образует сеть. Если у вас получилась прямая или даже кривая — то перед вами не сетевая операция, а обычная, классическая операция эпохи модерна, в которой связь между заказчиком и исполнителем, даже при отсутствии некоторых промежуточных элементов, вполне установима. Конечно, между США и многими событиями по всему миру возможно установить связь, недвусмысленно определив заказчика того или иного процесса. Но эта связь будет сугубо умозрительной. Если, конечно, речь идет о сетевой операции. Современный информационный контекст таков, что Америке можно предъявить все что угодно, начиная от «оранжевой» революции на Украине и заканчивая разрушительным цунами в Юго-Восточной Азии, И даже если все факторы будут в пользу предъявленных версий, вам, в лучшем случае, просто рассмеются в лицо или отправят в дурдом, ибо у вас не будет ни одного прямого факта, а все улики и цепочки будут уводить вас в бесконечные дебри сетей, переплетаясь, сходясь и расходясь в произвольном порядке. Кто, Америка? Кто именно? «Сенатор Джонс, это вы устроили цунами?» — «Да, господа, я уронил чайную ложечку за борт своей яхты, отчего и произошло цунами, приведшее к тяжким последствиям и многочисленным жертвам». Даже если сенатор Джонс или Смит и был задействован в сетевой операции, то он вряд ли сам знает об этом.
Америка, а именно она сегодня ведет сетевые войны, никогда впрямую не участвует в сетевых операциях. Для примера можно взять сетевую операцию США против России в Чечне, которую мы подробнее рассмотрим в дальнейшем. Для того чтобы начать сетевую операцию, необходимо создать граничные условия, то есть те условия, при которых стороны, участвующие в конфликте, сами становятся заинтересованными и естественным образом ангажированными в эту ситуацию. В Чечне заинтересованной стороной были англичане, когда-то имевшие там нефтяные промыслы, которые в свое время были национализированы и отобраны у них. Но до этого англичане вложили туда большие средства. Существуют английские дома на окраинах Грозного, которые стоят до сих пор. Во время первой военной кампании в Чечне англичане занимались финансированием. Они были заинтересованы в решении чеченской ситуации в свою пользу для того, чтобы вернуться туда и вернуть то, что они имели, — нефтяные месторождения, контроль над нефтяными ресурсами. В этом были заинтересованы конкретные британские финансисты, наследники старейших финансовых империй, некогда вложившихся в нефтяную отрасль на Кавказе, и до большой геополитики им, по большому счету, не было никакого дела.
Еще одной стороной оказалась Саудовская Аравия, которая была заинтересована в трансляции ваххабитской, исламистской идеи в Чечне, где после советского периода осталось выжженное идеологическое поле. Участвовала в этом и Восточная Европа во главе с Польшей, которая ненавидит Россию, переживая страшные постимперские комплексы, которая создавала негативный информационный фон вокруг действий федерального центра в Чечне. И еще Турция, которая хотела влиять на Азербайджан и была заинтересована в поставках своего оружия в зону конфликта. Все эти участники чеченской сетевой операции непосредственно включились в этот проект без какого-либо прямого указания из США: англичане финансировали, преследуя свои интересы возврата собственности; Саудовская Аравия поставляла кадры, нескончаемый поток боевиков, создавая свой ваххабитский интернационал; Польша и Восточная Европа обеспечивали информационную политику, дискредитирующую Россию во всем мире, исходя из собственного рессантимана по отношению к России; через Турцию и Азербайджан были налажены каналы поставки вооружений, ибо существует пантюркистский проект. Это — типичная сетевая операция, в которой заказчик не очевиден. Его и нет. Там не было прямого американского финансирования. Ну а если представить себе, что США просто тупо за все платили, то полученная сумма превысит затраты США на военную операцию в Ираке, уже признанную самой дорогостоящей в истории человечества, в сотни раз. Сетевая операция не предусматривает больших затрат. Ее принцип как раз и заключается в том, чтобы грамотно, рационально использовать то, что уже существует, в свою пользу. США на чеченскую кампанию не потратили, по большому счету, ни-че-го. Однако она чуть нас не убила, поставив на грань существования российскую государственность. Фактически Россия стояла на пороге краха и развала, потому что возник коллапс системы российской власти. А развал России — это и есть главная геополитическая цель США.
Признаки сети
Каковы основные признаки сети, которые следует знать? Прежде всего, сеть не управляется из единого центра. Вместе с тем в сетевой войне существует такое понятие, как намерение командира. Участники сети понимают общий замысел и должны сами улавливать смысл происходящего. Они не получают прямые команды — «пойди туда», «сделай это», потому что это не классическая армия эпохи модерна, это совершенно иной тип управления. Скорее сеть осведомляется в отношении конечного замысла «командования», которого, по большому счету, нет. Никто не «командует» сетевой операцией. Есть некоторые аналитические экспертные центры, разрабатывающие различные стратегии. Их деятельность открыта, а результаты доступны каждому и зачастую не носят прикладного характера. Есть полит-технологические центры, пиар-конторы, службы по связям с общественностью, СМИ и т. д. — их на порядок больше, чем аналитических экспертных структур. Пользуются ли вторые разработками первых? Возможно. Какими именно и в каком объеме — поди разбери. Многие из этих агентств существуют на гранты каких-то финансовых структур, некоторые просто являются службами при банках или финансовых компаниях. Как эти компании связаны с правительственными структурами США, с Госдепом, с Белым домом, с федеральной резервной службой? Да как и все компании в глобальном финансовом мире, как и все компании, фирмы и банки друг с другом. Количество связей заведомо превышает математическое множество. А теперь докажите связь «ботанического» аналитического научного центра в Праге с «оранжевой» революцией на Украине…
Есть некоторые подразумевания, которые могут быть озвучены центром сетевой операции, например, через СМИ, где-то на каких-то конгрессах, форумах. Это могут быть официальные заявления, доклады тех же научных центров, обращения членов правительства и официальных лиц, намеки политтехнологов в интервью, высказывания политиков и общественных деятелей. Все это считывается сетью, то есть теми структурами, которые инициированы этими центрами, подключены либо перепрошиты. Дальше эти структуры действуют исходя из озвученного намерения, исходя из обстановки, самостоятельно принимая решения. Они улавливают намерение командира и действуют по обстоятельствам. Если действие оказывается неудачным или провальным или вообще не осуществляется — сетевой центр не несет за это прямой ответственности, переконфигурируя сеть другим образом. Да и «центра»-то самого как такового нет. Научные экспертные лаборатории центра? Нет, они несут ответственность только за сухие теоретические выкладки. Пиар-структуры, СМИ? Они, очевидно, исполнители. Правительство США? Это явно не их компетенция. Госдеп? Возможно, но где доказательства, звонки, распечатки бесед? Их нет, потому что их не существует. Никакой прямой увязки между центром принятия решения и исполнителем нет, а информация — намерение командира — передается по открытым каналам.
В этой связи также следует отметить такое понятие сетевой войны, как самосинхронизация. Это означает, что узлы сети могут действовать автономно от центра для того, чтобы не вскрыть центр происхождения основной стратегии, заданий и конкретных действий. В большинстве случаев они даже не имеют представления о том, где конкретно находится центр или центры принятия решений. Сеть ориентируется на контент. Сетевыми узлами могут быть практически автономные структуры, которые связаны между собой горизонтально, при этом они могут находиться в самых невероятных местах, в местах принятия решений противника, в средствах массовой информации, в общественных структурах. Связываясь между собой в рабочем порядке, они напрямую не выказывают центра происхождения своих задач. Но даже в случае, если увязка сетевой структуры и центра управления будет вскрыта, их связь может быть доказана только косвенно. По умолчанию подразумевается, что центра нет, намерение командира считано, а сеть сама настраивается, исходя из задачи и возможностей, т. е. самосинхронизируется и адаптируется к изменяющейся внешней среде.
Для успешного проведения сетевой операции также важен такой фактор, как скорость передачи «команды», представляющей собой пакет сообщений, а также скорость обратной связи. Скорость обеспечивается использованием современных, новейших информационных и технологических достижений. И чем быстрее коммуникация, тем она эффективнее, ибо скорость передачи данных обеспечивает тайминг. То, что принесет колоссальный эффект в течение 10 минут, потеряет всякий смысл через четверть часа. Ну а в некоторых случаях речь идет о секундах.
Сетевая операция определяется как совокупность действий, направленных на формирование поведения нейтральных сил, врагов и друзей в ситуации мира, кризиса и войны. То есть сетевая операция проводится до начала горячей фазы, до ее пуска; во время — чтобы курировать и менеджировать все процессы; и после — для того, чтобы зафиксировать и закрепить результаты. Иными словами, сетевые войны, в отличие от войн предыдущих эпох, идут всегда.
Примеры сетевых операций
Типичными сетевыми операциями являются так называемые «цветные» революции на постсоветском пространстве. «Революция роз» в Грузии, «оранжевая» революция на Украине, попытки совершения «оранжевых» переворотов в Молдавии, Азербайджане, Узбекистане, попытки свержения сетевыми средствами режима в Белоруссии являются типичными примерами операций базовых эффектов. Не секрет, что и для России разрабатывалась и готовилась сетевая операция, которая должна была реализоваться в момент пересменки власти 2007–2008 годов. Операция не удалась в силу того, что эта технология была вовремя распознана, разоблачена и ей были поставлены определенные преграды. Все эти примеры сетевых операций будут более подробно рассмотрены в последующих главах книги, однако уже сейчас стоит отметить, что нынешнее пространство СНГ, или т. н. постсоветское пространство, является приоритетной зоной ведения сетевых войн. Ибо, как говорил английский геополитик Маккиндер, «кто контролирует Хартленд, тот контролирует мир».
Разветвленные западные сети существуют на сегодняшний момент и в самой России. Созданные в период правления Ельцина, они поначалу финансировались через систему грантов и представляли из себя преимущественно неправительственные организации и общественные фонды, деятельность многих из которых на данный момент приостановлена именно по той причине, что это западные вражеские сети. Их основной целью было ангажировать элиты, активную часть нашего общества, переформатировать ее в западном, проамериканском ключе. Эта задача была во многом реализована, и наши нынешние элиты, и подавляющая часть медиаэлиты в значительной степени сегодня заминированы такими кадрами, воспитанными и идеологически сформированными в начале 1990-х, в период ельцинских реформ.
С приходом Путина они где-то притаились, но активизация этих сетей и центров в том плане, чтобы вернуть ситуацию в состояние начала 1990-х, возможна в любой момент, стоит только дать слабину и отступить от того курса, который установился при Путине и был продолжен Медведевым. С одной стороны, эти сети можно обнаружить по их активности, с другой стороны — прокачка информации по этим сетям, то есть их активизация, может сформировать политическую ситуацию в России, сделать данностью этот, на данный момент замороженный, проект, вновь концептуализировав нынешнюю элиту в либерально-западническом ключе. Эта сеть может либо спалиться> и тогда она будет устранена, либо сыграть свою роль, восторжествовать и переформатироватъ российское политическое пространство, вновь взяв верх.
Интернет имени Пентагона
Несмотря на то, что элементы сетевых стратегий использовались и в прежние эпохи, особенно системно и довольно часто в период Второй мировой войны, первой ярко выраженной «сетью» со всеми присущими ей параметрами, своего рода моделью сети стала именно сеть Интернет. Не секрет, что сеть Интернет изначально была разработана Пентагоном, именно военным ведомством, и распространилась с территории Соединенных Штатов. Чисто теоретически она может быть Соединенными Штатами также и свернута, после чего Интернет может прекратить свое существование как глобальная сеть, сохранившись лишь в локальных «национальных» зонах. Некоторые страны Юго-Восточной Азии, и в первую очередь Китай, уже пошли по этому альтернативному пути, начав создавать национальные сегменты Интернета. Также в Америке находится и служба регистрации доменных зон, например, зона RU, которая зарегистрирована в США, может быть закрыта. В свое время была предпринята попытка закрытия зоны SU.
Изначально разработанная Пентагоном, сеть Интернет долгое время использовалась для внутренних нужд американского военного ведомства. Почему же она была раскрыта? Потому что она в принципе снимает любые барьеры для передачи информации, создавая идеальные условия для ведения сетевых операций. Сеть Интернет раскрепощает процесс передачи информации, делает его общедоступным и в то же время создает поток информационного мусора. Это информационный фон, из которого обычному человеку сложно вычленить ценную информацию, отделив ее от неценной, уловить какой-то смысл. Интернет был глобализирован, то есть стал общедоступным, потому что это отвечало военным интересам США. Ведь концепция сетецентричных войн имеет то же самое происхождение.
В момент кризиса, непосредственной реализации сетевой операции или глобального обострения США могут закрыть ту или иную доменную зону. Поэтому речь о национализации Интернета в России идет довольно давно. В частности, эту тему на одной из встреч с представителями молодежных движений уже поднимал Владислав Юрьевич Сурков — первый заместитель главы Администрации Президента РФ. Он говорил о том, что это неизбежный процесс — Россия идет к национализации Интернета. Но здесь есть и обратная сторона: необходимо учитывать, что создание национального интернет-пространства не сможет дезавуировать действия глобальной сети, центром которой являются США. Оно может существовать параллельно, и, как мы видим, в Китае оно существует, но ничто не мешает любому китайцу взять ноутбук с операционкой Windows и через спутник выйти в обычную глобальную сеть, минуя свою национальную доменную зону и свой национальный сегмент. Создание национального сегмента сети Интернет необходимо, оно стратегически обоснованно, но это не панацея. Это не дезавуирует глобальный Интернет. В то же время наличие национального сегмента не может заменить по эффективности глобальной сети Интернет в случае умышленного прекращения ее существования со стороны США в определенный момент. Ибо Интернет происходит из Америки, а значит, стоит на службе интересов Америки, и в случае, если Америка обнаружит, что существование сети Интернет идет вразрез с ее интересами, Америка, породив, так же может и убить Интернет. Однако уже сейчас сетевой принцип, реализовавшись в модели Интернета, может быть экстраномирован на любые сегменты современного постмодернистского общества. К примеру, сетевой принцип создания организации на сегодня является наиболее оптимальным для того, чтобы в режиме ограниченных ресурсов, используя новейшие современные технологии, в первую очередь, медиаресурсы, и формируя общественное мнение, — эта задача является основной для сетевых структур — достигать реализации целей по формированию общественного мнения в альтернативном атлантистскому ключе. И раз уж сети пронизывают наше пространство вдоль и поперек, мы просто обязаны освоить эту технологию, поставив ее на службу отстаиванию наших геополитических интересов. Не бороться, ибо это бесполезно, но брать под контроль. Чтобы выжить.
litresp.ru
Сетевая война будущего. «Главная военная тайна США. Сетевые войны»
Клоны, мутанты и киборги — военный аспект сетевой войны
Подводя итог беглого обзора понятия «сетевые войны», неумолимо входящего в нашу жизнь, нельзя не предвидеть тех изменений, которые оно внесет в судьбу человечества уже в ближайшем будущем. А будущее, как всегда, туманно. Однако некоторые контуры с учетом рассмотренных сетевых стратегий все-таки уже можно набросать.
Великая война континентов, о которой так много говорили геополитики прошлого столетия, неминуемо близится к своей развязке. Умирают государства-нации. Наступает время империй, время действительно большой игры. Геополитическое противостояние Спарты и Афин греческой цивилизации сменилось противостоянием Рима и Карфагена Средиземноморья, затем — Англии и России эпохи индустриализации, и, наконец, перешло в глобальный масштаб, где главными игроками стали Мировой океан или Мировое могущество с центром в США, и Евразия, Суша — с центром в России. Какое-то количество империй на стороне Америки, какое-то количество — на нашей. Суша против моря, империи против империй. Финальная битва за новый Эон. Все-таки, как ни крути, сетевая война — это война. Война в условиях тотальной компьютеризации сил и средств вооруженной борьбы с использованием новейших высоких технологий в среде глобального информационного пространства, пронизанного сетями. Боевое столкновение — как финал битвы континентов, как схватка сил добра и зла, прообразами которых являются апокалиптические воинство Христа и воинство Антихриста — все же неизбежно.
Три базовых элемента
Любое воинское формирование сетевой войны состоит из трех базовых элементов. Первый элемент объединяет в себе все средства выявления противника, его отслеживания, сбора информации о нем, а также обо всех объектах и сетях, подчиненных противнику и используемых им для ведения боевых действий. Такими средствами являются как собственные сети, так и технологические элементы слежения — спутники, авиафотосъемка, радары, высокочувствительные звуковые пушки, скрытые камеры, подслушивающие устройства, компьютерные Трояны и программы-шпионы, новейшие системы перехвата и прослушки, а также визуального фиксирования. Наконец — наружное наблюдение, допросы захваченной агентуры, не исключающие использование средств психотропного и физического воздействия. Иными словами — весь спектр возможностей сбора информации, выработанный человечеством за все предыдущие эпохи, начиная от самых новейших технологических средств и заканчивая простейшими методами дознания, — условно обобщенный понятием сенсоры.
Второй элемент сетевой войны — сумма средств подавления выявленных объектов ведения сетевой операции со стороны противника. Сюда входит также весь спектр средств — начиная от физического устранения узлов ключевых сетей противника, его агентуры, политической и дипломатической поддержки и заканчивая новейшими средствами ведения боя — авиационная техника, высокоточные «умные» ракеты, танки, самое современное стрелковое оружие, включая лазерные технологии. Сюда же следует отнести и средства компьютерного взлома, используемые для подавления электронных сетевых узлов сбора и передачи информации, средства радиоэлектронного и радиолокационного подавления, а также возможное на текущий момент использование тектонического и психотропного оружия. Иными словами — сетевая война подразумевает использование всех доступных средств ведения боя, за исключением откровенно отживших, к коим можно отнести как химическое оружие, так и ядерное — как неэффективные средства, ибо массовое поражение живой силы не является приоритетом сетевой войны и даже, напротив, в условиях современного человекоцентричного мышления мешает успеху. Обычный человек, население, массы — не ценность с военной точки зрения, однако его ценность в контексте общественного мнения гипертрофированно раздута, и информационный поток негатива, вызванный массовой гибелью населения, только спровоцирует информационные помехи, шумы, излишне засоряющие информационное пространство и забивающие действительно ценные потоки. Ценностью сетевой войны в то же время является субъект — т. е. человек, наделенный качествами, необходимыми для сетевой войны, «параметрами», — солдат сетевой войны, актор.
Третий базовый элемент сетевой войны представляет собой сумму интеллектуальных и информационно-управляющих возможностей. Он включает в себя сортировку полученной от сенсоров информации, ее анализ и выведение стратегии действий, координацию и обеспечение взаимодействия между сетями и акторами сетевой операции, а также информационное и медийное обеспечение сетевых операций во всех проявлениях. К последнему относится также область информационной войны, являющейся сегментом сетевых войн, обеспечивающим медиаподдержку сетевым операциям. Вообще интеллект и способность к анализу являются главным преимуществом в сетевой войне. Наличие интеллекта становится решающим фактором, т. к. от правильной оценки собранной информации зависит точность принятых решений, а с учетом приоритетности когнитивного уровня ведения сетевых операций интеллектуальное обеспечение становится фактором номер один, что не исключает также использование искусственного интеллекта.
Следует заметить, что фрагменты всех трех вышеперечисленных уровней использовались и в «обычных войнах», однако основной платформой обычной индустриальной войны является все же вооруженное столкновение на поле боя, т. е. «горячая фаза», в то время как все остальные уровни являлись вспомогательными, лишь подготавливающими стороны к физическому столкновению, к непосредственно буквальному сражению. В сетевой же войне самого сражения в понятиях индустриальной войны вообще может не произойти, либо оно станет лишь одним из незначительных проявлений, не имеющим решающего значения для предопределения исхода битвы. Все это обусловлено принципиально иным подходом сетевой войны к противостоянию, когда основой для него является не платформа — основа индустриальной войны, а именно сеть — полицентричное неиерархизованное пространство. Соотношение трех базовых элементов сетевой войны также не иерархизовано по отношению друг к другу, а скорее триедино. Одно вытекает из другого, являясь его продолжением, и одновременно все три элемента взаимно дополняют друг друга.
Солдат сетевой войны
Солдат сетевой войны, актор — понятие качественное. В отличие от представителя массовки индустриальных войн, актор представляет из себя совокупность физических, технологических и разрушающих возможностей, а также интеллекта. По сути, актор — это обобщающая система, способная как самостоятельно принять решение на основе собранной и полученной из открытого источника информации, так и самостоятельно реализовать его. При этом доступ к информации и скорость ее передачи являются решающими моментами для координации действий с другими акторами, а также создают условия тотального преимущества перед противником. Можно сказать, что от скорости передачи информации приоритетно зависит успех всей операции. Таким образом, технологическое обеспечение актора новейшими технологическими достижениями и разработками является обязательным. Экипировка солдата сетевой войны должна быть просто нашпигована сенсорами. От этого зависит его живучесть на поле боя.
Тенденция технологического оснащения актора сегодня проявляется в максимальной интеграции солдата и технологической «начинки». Чем более глубоко начинка встроена, интегрирована в организм, тем эффективнее ее использование. По сути, организм солдата должен быть модернизирован посредством технологичных элементов, вживленных в его организм. Речь идет о микрочипах, позволяющих контролировать и корректировать реакции организма, его психическое и психологическое состояние, уровень адреналина и т. д. извне. Находясь на поле боя, совершенный в технологическом смысле организм постоянно находится на линии. А его действия координируются штабом операции посредством беспроводного обмена информационными пакетами. Картинка с поля боя транслируется на монитор штаба напрямую с веб-камеры, что дает возможность точно представлять, что происходит в очаге событий, а также выявлять детали, оставшиеся без внимания актора, указывая ему на упущенные фрагменты и эпизоды, которые необходимо учесть. Также актор снабжен и более глобальной системой указания его местоположения, и, наблюдая перед собой всю картину поля боя целиком, штаб имеет возможность корректировать передвижение актора наиболее эффективным образом, даже в абсолютно незнакомой местности, предупреждая его об опасности.
В этой связи важнейшим аспектом максимального повышения эффективности актора на «поле боя» становится доступ к его мыслям, ибо голосовая передача не отражает всю полноту оценки актором окружающей действительности, реального положения дел. К тому же голосовая передача значительно увеличивает время доступа информации в штаб, а соответственно, снижает эффективность. В направлении решения этой проблемы уже сейчас достигнуты определенные успехи. Минобороны США недавно выделило значительные средства на исследование волн головного мозга. Это лишь часть долгосрочного проекта, целью которого является создание так называемых «умных шлемов» — нового вида вооружений, готового совершить революцию в представлениях о современной войне. «Умный шлем» должен научиться считывать мысли человека, его носящего. Сама конструкция инновационного шлема уже готова — он оснащен 128 датчиками, улавливающими мозговые колебания, и программным обеспечением, преобразующим полученные данные в информацию о мыслях актора. Посредством шлема солдаты смогут с максимально возможной скоростью обмениваться информацией как со штабом, так и друг с другом, а также передавать команды и сообщения путем «громких» и отчетливых мыслей, которые будут транслироваться в звуковой форме в шлемы других солдат, а также на базу. На данный момент последней загвоздкой ученых из Калифорнийского университета в Ирвине, Университета Карнеги-Меллона и Университета штата Мэриленд перед окончательным внедрением новой технологии стало технологическое обеспечение выделения нужных мыслей из общего потока мозговой активности. Однако эта задача скорее всего будет решена по тому же алгоритму, по которому нужная информация выделяется и сортируется из общего новостного потока информационного общества, т. е. путем получения соответствующего «сетевого кода».
Стоит отметить, что «умный шлем» — лишь одна из бесконечного множества перспективных инноваций в американской армии. Так, Агентство передовых исследований США (DARPA) уже работает над проектом под названием Super-Resolution Won System (SRVS), предполагающим создание оптических приборов, позволяющих при увеличении добиться картинки с высочайшим разрешением. Новинка позволит точно и оперативно выявлять вооруженных людей, а также сопоставлять лицо объекта с единой базой фотографий. Кроме того, Пентагон уже развернул новые образцы вооружения и военной техники, разработанные по программе «Боевые системы будущего» (FCS). Таким образом, кибернетическая модернизация боевого организма становится главной тенденцией в создании эффективных солдат сетевой войны.
Фазы сетевой войны
Теперь рассмотрим основные фазы сетевой войны, еще раз обращая внимание на то, что формат боестолкновения и актор сетевой войны в его полной боевой экипировке, описанный выше, — это лишь одна из форм проявления сетевых операций, считающаяся крайней. Реализация горячих фаз в Афганистане и Ираке показала всю уязвимость и пока еще достаточное несовершенство «горячих» подходов к сетевым процессам, хотя и Афганистан, и Ирак стали площадками обкатки «боевых» сетевых подходов на местности, из чего была сделана масса выводов, позволяющих совершенствовать фактор боестолкновения. В той же самой степени, однако, кибернетически усовершенствованный актор может стать участником сетевого столкновения и в условиях холодного поля боя, при реализации сетевых операций на местности без использования обычных вооружений, а опираясь лишь на высокие технологии и информационные стратегии.
Любая сетевая операция начинается, прежде всего, с достижения информационного превосходства. И это является первой фазой сетевой операции. Как правило, достижение информационного превосходства осуществляется путем развертывания собственной информационной сети одновременно с подавлением или выводом из строя системы разведывательно-информационного обеспечения противника. Объектами для пристального внимания и первоочередного устранения обычно становятся сетеобразующие узлы, а также центры обработки информации, ее анализа и конечного принятия решений. В реальности собственная информационная сеть обычно развертывается под видом редакций вновь созданных СМИ, а также корреспондентских пунктов существующих СМИ. Сюда же относятся и обычные пиар- и консалтинговые конторы, а в особо осложненных условиях — обычные фирмы. Если же среда представляется абсолютно враждебной, то приоритетным инструментом информационного развертывания становятся существующие сети, перепрошиваемые путем покупки, идеологической обработки — вплоть до прямой вербовки.
Вторая фаза сетевой операции — подавление способности противника к физическому системному сопротивлению после достижения информационного превосходства. Происходить это может через разложение управленческого аппарата государства или любого другого образования. Здесь в ход идет и идеологическая обработка, и вербовка, и откровенная коррупция. Все это желательно проводить на фоне создания перманентных бытовых проблем, а также психологического давления. В боевых условиях соответствующий эффект достигается завоеванием превосходства в воздухе путем подавления системы ПВО противника. И в том, и в другом случае вторая фаза сетевой войны подразумевает устранение способности к системному согласованному сопротивлению, когда разложение и информационное превосходство полностью деморализуют противника.
После этого начинается третья фаза сетевой войны — последовательное уничтожение наиболее крупных и жизнеспособных объектов, оставшихся без управления, но еще способных восстановить сопротивление. Под подобными объектами подразумеваются как министерства и ведомства, так и военные штабы или остатки воинских соединений.
Четвертой, завершающей, фазой сетевой операции является полное и окончательное устранение любых возможных очагов сопротивления, будь то небольшие СМИ, маргинальные группы или разрозненные воинские соединения и части.
Основной отличительной чертой сетевой операции является то, что все четыре фазы реализуются настолько стремительно, что не оставляют противнику возможности не только собраться с силами, но и принять нужные решения. В масштабах государства это может занимать от нескольких месяцев до нескольких лет, в то время как незначительные субъекты могут быть устранены за несколько суток. К тому же каждая из последующих фаз может идти внахлест, т. е. начинать реализовываться не дожидаясь полного завершения предыдущей фазы. В идеальных условиях все четыре фазы реализуются практически одновременно, с небольшим зазором по старту. При этом началу всей сетевой операции должен предшествовать значительный период сбора и анализа информации о противнике, ибо сама сетевая операция, состоящая из четырех вышеназванных фаз, является лишь завершающим сбор полных и общих сведений о противнике этапом.
Всеобщая осведомленность
Одной из отличительных черт сетевой операции является всеобщая осведомленность. Каждый актор имеет доступ к общей сети, а соответственно, общей базе данных, используя информацию из которой он по умолчанию действует синхронно с остальными боевыми единицами. К тому же каждый солдат в курсе всех переговоров, ведущихся между штабом и остальными акторами, вплоть до прослушивания мыслей остальных участников операции, В то же время боевая единица — это то понятие, которое не совсем правомерно для описания сетевых операций. То, что в индустриальных войнах представляло из себя в буквальном смысле одну человеческую единицу с ограниченными форматом этой единицы возможностями, в сетевой войне являет собой обобщающую систему. Решение, принятое такой системой на поле боя, может в целом изменить ход событий, а также общую стратегию действий, если оно принято на основе стремительно полученных новых данных и качественно меняет тактику ведения операции.
Каждый актор в этом случае, учитывая намерения командира, т. е. будучи полностью осведомленным о конечной, даже не тактической, а стратегической цели всей операции, может не только воспользоваться общедоступными данными на базе принципа всеобщей осведомленности, но также и пополнить общую базу и, что самое важное, имеет возможность и полномочия сформировать необходимый контекст, если он ему нужен для исполнения той или иной задачи. А именно, находясь на «поле боя» — здесь подразумевается не обязательно площадка боестолкновения, но и любая другая среда проведения сетевой операции, — актор имеет возможность оперативно связаться с представителем информационного агентства — журналистом, дипломатом или политиком и путем полной или частичной передачи имеющейся информации сформировать необходимый ему на текущий момент для выполнения того или иного действия контекст. Переданное с «поля боя» сообщение может в секунды попасть на основные мировые новостные ленты, повлиять на котировки акций, что, в свою очередь, может оперативно скорректировать принятие политических решений теми или иными субъектами, так или иначе имеющими отношение к операции, и, тем самым, изменить ход общих событий, повлияв на исход конкретного «сражения».
Так же актор имеет возможность влиять и на социальную, и на политическую ситуацию в каждом конкретном месте своего пребывания, имея превосходство в доступе к информации, в скорости связи с другими акторами, а также координируя свои действия со штабом, обеспечивающим всеобщую осведомленность всем участникам процесса. В этом смысле солдат сетевой войны — это универсальный солдат, представляющий из себя комплекс максимальных возможностей, а иными словами — обобщающую систему, способную осуществить поистине любую операцию в пространстве материального информационного общества, достигнув любой цели. Солдат постлиберального общества будущего — это совершенный кибернетический организм с практически неограниченными возможностями.
Остаток верных
Описание совершенного солдата сетевой войны, ведущейся Америкой против остального мира, создает довольно депрессивную картину окружающей действительности для тех, кто находится на другой стороне. Учитывая сложившееся положение дел, самое бессмысленное и нерациональное, что можно было бы предпринять в данном случае, это ввязаться в технологическую и затратную «погоню», пытаясь технически нагнать соперника, соревнуясь с ним в новом магистральном направлении развития современной войны. С другой стороны — одной из целей сетевой войны, ведущейся США против всего остального мира, является абсолютный контроль надо всеми участниками исторического процесса, а это, в свою очередь, достигается путем внушения мысли о бесполезности сопротивления. Совершенная человекомашина, киборг должен внушать ужас противнику, деморализуя его, парализуя волю еще до начала сражения. Однако это взгляд на человека с Запада. У современного киборга есть слабые места, задача лишь в том, чтобы выявить их и использовать в своих целях.
Современное постлиберальное общество Запада является цивилизационной квинтэссенцией торгового строя, формировавшегося на Западе столетиями, а это, в свою очередь, формирует мотивацию каждой отдельной боевой единицы, которая, несмотря на кибернетическую начинку, все же остается преимущественно человеком, сформированным западным контекстом торгового общества со своей мотивацией. И здесь именно человеческий фактор становится слабым местом кибернетического организма сетевой войны. А именно то, что в подавляющем количестве случаев мотивацией к действию такого актора является финансовая мотивация. Индивид Запада не оперирует категориями веры, ибо он тотально материален — в этом суть западного общества. Воля у такого субъекта становится продолжением его финансов вой, материальной мотивации и отдельно не существует. Таким образом, понимая происхождение уязвимых мест, мы имеем возможность сформировать от обратного тип, способный противостоять киборгу. Таким типом личности является человек, для которого фактор веры является решающим, а воля есть следствие этой веры, т. е. категория абсолютно нематериальная, но метафизическая. Солдат будущего с нашей стороны, способный достойно противостоять киборгам, клонам и мутантам постлиберального будущего, — это человек с устойчивой верой, набором морально-нравственных качеств, вытекающих из веры, морально устойчивый, волевой и, соответственно, нематериально мотивированный. Чем меньше человек испорчен материальным, тем более устойчивой в военном отношении обобщающей системой он является. Ну а его технологическое обеспечение — это есть техническая сторона вопроса, доступная в глобальном мире в одинаковой степени в любой точке планеты. В конце концов, небольшое технологическое отставание сполна компенсируется морально-волевыми качествами боевой системы.
Метафизический выбор остатка верных
В понятиях Апокалипсиса, после финальной битвы между силами добра и зла спасутся немногие, но именно сохранившийся остаток верных по итогам Страшного суда станет в основании нового мира, нового Зона, Нового света — золотого века, дарованного человечеству после конца мира. Несмотря на всю нематериальность подобных категорий, вызывающих со стороны материального мира лишь усмешку и иронию, именно они являются нашим последним асимметричным преимуществом в формате ведения сетевой войны с учетом беспросветного технологического отставания. Ибо сетевая война глобальна, она идет, она неизбежна и времени на раздумье мало. Либо мы принимаем метафизическую категорию веры в качестве основного оружия, либо мы проигрываем битву до ее начала. Конец уже близок. Другого выбора нет…
litresp.ru
Сетевая война будущего. Главная военная тайна США. Сетевые войны
Сетевая война будущего
Клоны, мутанты и киборги — военный аспект сетевой войны
Подводя итог беглого обзора понятия «сетевые войны», неумолимо входящего в нашу жизнь, нельзя не предвидеть тех изменений, которые оно внесет в судьбу человечества уже в ближайшем будущем. А будущее, как всегда, туманно. Однако некоторые контуры с учетом рассмотренных сетевых стратегий все-таки уже можно набросать.
Великая война континентов, о которой так много говорили геополитики прошлого столетия, неминуемо близится к своей развязке. Умирают государства-нации. Наступает время империй, время действительно большой игры. Геополитическое противостояние Спарты и Афин греческой цивилизации сменилось противостоянием Рима и Карфагена Средиземноморья, затем — Англии и России эпохи индустриализации, и, наконец, перешло в глобальный масштаб, где главными игроками стали Мировой океан или Мировое могущество с центром в США, и Евразия, Суша — с центром в России. Какое-то количество империй на стороне Америки, какое-то количество — на нашей. Суша против моря, империи против империй. Финальная битва за новый Эон. Все-таки, как ни крути, сетевая война — это война. Война в условиях тотальной компьютеризации сил и средств вооруженной борьбы с использованием новейших высоких технологий в среде глобального информационного пространства, пронизанного сетями. Боевое столкновение — как финал битвы континентов, как схватка сил добра и зла, прообразами которых являются апокалиптические воинство Христа и воинство Антихриста — все же неизбежно.
Три базовых элемента
Любое воинское формирование сетевой войны состоит из трех базовых элементов. Первый элемент объединяет в себе все средства выявления противника, его отслеживания, сбора информации о нем, а также обо всех объектах и сетях, подчиненных противнику и используемых им для ведения боевых действий. Такими средствами являются как собственные сети, так и технологические элементы слежения — спутники, авиафотосъемка, радары, высокочувствительные звуковые пушки, скрытые камеры, подслушивающие устройства, компьютерные Трояны и программы-шпионы, новейшие системы перехвата и прослушки, а также визуального фиксирования. Наконец — наружное наблюдение, допросы захваченной агентуры, не исключающие использование средств психотропного и физического воздействия. Иными словами — весь спектр возможностей сбора информации, выработанный человечеством за все предыдущие эпохи, начиная от самых новейших технологических средств и заканчивая простейшими методами дознания, — условно обобщенный понятием сенсоры.
Второй элемент сетевой войны — сумма средств подавления выявленных объектов ведения сетевой операции со стороны противника. Сюда входит также весь спектр средств — начиная от физического устранения узлов ключевых сетей противника, его агентуры, политической и дипломатической поддержки и заканчивая новейшими средствами ведения боя — авиационная техника, высокоточные «умные» ракеты, танки, самое современное стрелковое оружие, включая лазерные технологии. Сюда же следует отнести и средства компьютерного взлома, используемые для подавления электронных сетевых узлов сбора и передачи информации, средства радиоэлектронного и радиолокационного подавления, а также возможное на текущий момент использование тектонического и психотропного оружия. Иными словами — сетевая война подразумевает использование всех доступных средств ведения боя, за исключением откровенно отживших, к коим можно отнести как химическое оружие, так и ядерное — как неэффективные средства, ибо массовое поражение живой силы не является приоритетом сетевой войны и даже, напротив, в условиях современного человекоцентричного мышления мешает успеху. Обычный человек, население, массы — не ценность с военной точки зрения, однако его ценность в контексте общественного мнения гипертрофированно раздута, и информационный поток негатива, вызванный массовой гибелью населения, только спровоцирует информационные помехи, шумы, излишне засоряющие информационное пространство и забивающие действительно ценные потоки. Ценностью сетевой войны в то же время является субъект — т. е. человек, наделенный качествами, необходимыми для сетевой войны, «параметрами», — солдат сетевой войны, актор.
Третий базовый элемент сетевой войны представляет собой сумму интеллектуальных и информационно-управляющих возможностей. Он включает в себя сортировку полученной от сенсоров информации, ее анализ и выведение стратегии действий, координацию и обеспечение взаимодействия между сетями и акторами сетевой операции, а также информационное и медийное обеспечение сетевых операций во всех проявлениях. К последнему относится также область информационной войны, являющейся сегментом сетевых войн, обеспечивающим медиаподдержку сетевым операциям. Вообще интеллект и способность к анализу являются главным преимуществом в сетевой войне. Наличие интеллекта становится решающим фактором, т. к. от правильной оценки собранной информации зависит точность принятых решений, а с учетом приоритетности когнитивного уровня ведения сетевых операций интеллектуальное обеспечение становится фактором номер один, что не исключает также использование искусственного интеллекта.
Следует заметить, что фрагменты всех трех вышеперечисленных уровней использовались и в «обычных войнах», однако основной платформой обычной индустриальной войны является все же вооруженное столкновение на поле боя, т. е. «горячая фаза», в то время как все остальные уровни являлись вспомогательными, лишь подготавливающими стороны к физическому столкновению, к непосредственно буквальному сражению. В сетевой же войне самого сражения в понятиях индустриальной войны вообще может не произойти, либо оно станет лишь одним из незначительных проявлений, не имеющим решающего значения для предопределения исхода битвы. Все это обусловлено принципиально иным подходом сетевой войны к противостоянию, когда основой для него является не платформа — основа индустриальной войны, а именно сеть — полицентричное неиерархизованное пространство. Соотношение трех базовых элементов сетевой войны также не иерархизовано по отношению друг к другу, а скорее триедино. Одно вытекает из другого, являясь его продолжением, и одновременно все три элемента взаимно дополняют друг друга.
Солдат сетевой войны
Солдат сетевой войны, актор — понятие качественное. В отличие от представителя массовки индустриальных войн, актор представляет из себя совокупность физических, технологических и разрушающих возможностей, а также интеллекта. По сути, актор — это обобщающая система, способная как самостоятельно принять решение на основе собранной и полученной из открытого источника информации, так и самостоятельно реализовать его. При этом доступ к информации и скорость ее передачи являются решающими моментами для координации действий с другими акторами, а также создают условия тотального преимущества перед противником. Можно сказать, что от скорости передачи информации приоритетно зависит успех всей операции. Таким образом, технологическое обеспечение актора новейшими технологическими достижениями и разработками является обязательным. Экипировка солдата сетевой войны должна быть просто нашпигована сенсорами. От этого зависит его живучесть на поле боя.
Тенденция технологического оснащения актора сегодня проявляется в максимальной интеграции солдата и технологической «начинки». Чем более глубоко начинка встроена, интегрирована в организм, тем эффективнее ее использование. По сути, организм солдата должен быть модернизирован посредством технологичных элементов, вживленных в его организм. Речь идет о микрочипах, позволяющих контролировать и корректировать реакции организма, его психическое и психологическое состояние, уровень адреналина и т. д. извне. Находясь на поле боя, совершенный в технологическом смысле организм постоянно находится на линии. А его действия координируются штабом операции посредством беспроводного обмена информационными пакетами. Картинка с поля боя транслируется на монитор штаба напрямую с веб-камеры, что дает возможность точно представлять, что происходит в очаге событий, а также выявлять детали, оставшиеся без внимания актора, указывая ему на упущенные фрагменты и эпизоды, которые необходимо учесть. Также актор снабжен и более глобальной системой указания его местоположения, и, наблюдая перед собой всю картину поля боя целиком, штаб имеет возможность корректировать передвижение актора наиболее эффективным образом, даже в абсолютно незнакомой местности, предупреждая его об опасности.
В этой связи важнейшим аспектом максимального повышения эффективности актора на «поле боя» становится доступ к его мыслям, ибо голосовая передача не отражает всю полноту оценки актором окружающей действительности, реального положения дел. К тому же голосовая передача значительно увеличивает время доступа информации в штаб, а соответственно, снижает эффективность. В направлении решения этой проблемы уже сейчас достигнуты определенные успехи. Минобороны США недавно выделило значительные средства на исследование волн головного мозга. Это лишь часть долгосрочного проекта, целью которого является создание так называемых «умных шлемов» — нового вида вооружений, готового совершить революцию в представлениях о современной войне. «Умный шлем» должен научиться считывать мысли человека, его носящего. Сама конструкция инновационного шлема уже готова — он оснащен 128 датчиками, улавливающими мозговые колебания, и программным обеспечением, преобразующим полученные данные в информацию о мыслях актора. Посредством шлема солдаты смогут с максимально возможной скоростью обмениваться информацией как со штабом, так и друг с другом, а также передавать команды и сообщения путем «громких» и отчетливых мыслей, которые будут транслироваться в звуковой форме в шлемы других солдат, а также на базу. На данный момент последней загвоздкой ученых из Калифорнийского университета в Ирвине, Университета Карнеги-Меллона и Университета штата Мэриленд перед окончательным внедрением новой технологии стало технологическое обеспечение выделения нужных мыслей из общего потока мозговой активности. Однако эта задача скорее всего будет решена по тому же алгоритму, по которому нужная информация выделяется и сортируется из общего новостного потока информационного общества, т. е. путем получения соответствующего «сетевого кода».
Стоит отметить, что «умный шлем» — лишь одна из бесконечного множества перспективных инноваций в американской армии. Так, Агентство передовых исследований США (DARPA) уже работает над проектом под названием Super-Resolution Won System (SRVS), предполагающим создание оптических приборов, позволяющих при увеличении добиться картинки с высочайшим разрешением. Новинка позволит точно и оперативно выявлять вооруженных людей, а также сопоставлять лицо объекта с единой базой фотографий. Кроме того, Пентагон уже развернул новые образцы вооружения и военной техники, разработанные по программе «Боевые системы будущего» (FCS). Таким образом, кибернетическая модернизация боевого организма становится главной тенденцией в создании эффективных солдат сетевой войны.
Фазы сетевой войны
Теперь рассмотрим основные фазы сетевой войны, еще раз обращая внимание на то, что формат боестолкновения и актор сетевой войны в его полной боевой экипировке, описанный выше, — это лишь одна из форм проявления сетевых операций, считающаяся крайней. Реализация горячих фаз в Афганистане и Ираке показала всю уязвимость и пока еще достаточное несовершенство «горячих» подходов к сетевым процессам, хотя и Афганистан, и Ирак стали площадками обкатки «боевых» сетевых подходов на местности, из чего была сделана масса выводов, позволяющих совершенствовать фактор боестолкновения. В той же самой степени, однако, кибернетически усовершенствованный актор может стать участником сетевого столкновения и в условиях холодного поля боя, при реализации сетевых операций на местности без использования обычных вооружений, а опираясь лишь на высокие технологии и информационные стратегии.
Любая сетевая операция начинается, прежде всего, с достижения информационного превосходства. И это является первой фазой сетевой операции. Как правило, достижение информационного превосходства осуществляется путем развертывания собственной информационной сети одновременно с подавлением или выводом из строя системы разведывательно-информационного обеспечения противника. Объектами для пристального внимания и первоочередного устранения обычно становятся сетеобразующие узлы, а также центры обработки информации, ее анализа и конечного принятия решений. В реальности собственная информационная сеть обычно развертывается под видом редакций вновь созданных СМИ, а также корреспондентских пунктов существующих СМИ. Сюда же относятся и обычные пиар- и консалтинговые конторы, а в особо осложненных условиях — обычные фирмы. Если же среда представляется абсолютно враждебной, то приоритетным инструментом информационного развертывания становятся существующие сети, перепрошиваемые путем покупки, идеологической обработки — вплоть до прямой вербовки.
Вторая фаза сетевой операции — подавление способности противника к физическому системному сопротивлению после достижения информационного превосходства. Происходить это может через разложение управленческого аппарата государства или любого другого образования. Здесь в ход идет и идеологическая обработка, и вербовка, и откровенная коррупция. Все это желательно проводить на фоне создания перманентных бытовых проблем, а также психологического давления. В боевых условиях соответствующий эффект достигается завоеванием превосходства в воздухе путем подавления системы ПВО противника. И в том, и в другом случае вторая фаза сетевой войны подразумевает устранение способности к системному согласованному сопротивлению, когда разложение и информационное превосходство полностью деморализуют противника.
После этого начинается третья фаза сетевой войны — последовательное уничтожение наиболее крупных и жизнеспособных объектов, оставшихся без управления, но еще способных восстановить сопротивление. Под подобными объектами подразумеваются как министерства и ведомства, так и военные штабы или остатки воинских соединений.
Четвертой, завершающей, фазой сетевой операции является полное и окончательное устранение любых возможных очагов сопротивления, будь то небольшие СМИ, маргинальные группы или разрозненные воинские соединения и части.
Основной отличительной чертой сетевой операции является то, что все четыре фазы реализуются настолько стремительно, что не оставляют противнику возможности не только собраться с силами, но и принять нужные решения. В масштабах государства это может занимать от нескольких месяцев до нескольких лет, в то время как незначительные субъекты могут быть устранены за несколько суток. К тому же каждая из последующих фаз может идти внахлест, т. е. начинать реализовываться не дожидаясь полного завершения предыдущей фазы. В идеальных условиях все четыре фазы реализуются практически одновременно, с небольшим зазором по старту. При этом началу всей сетевой операции должен предшествовать значительный период сбора и анализа информации о противнике, ибо сама сетевая операция, состоящая из четырех вышеназванных фаз, является лишь завершающим сбор полных и общих сведений о противнике этапом.
Всеобщая осведомленность
Одной из отличительных черт сетевой операции является всеобщая осведомленность. Каждый актор имеет доступ к общей сети, а соответственно, общей базе данных, используя информацию из которой он по умолчанию действует синхронно с остальными боевыми единицами. К тому же каждый солдат в курсе всех переговоров, ведущихся между штабом и остальными акторами, вплоть до прослушивания мыслей остальных участников операции, В то же время боевая единица — это то понятие, которое не совсем правомерно для описания сетевых операций. То, что в индустриальных войнах представляло из себя в буквальном смысле одну человеческую единицу с ограниченными форматом этой единицы возможностями, в сетевой войне являет собой обобщающую систему. Решение, принятое такой системой на поле боя, может в целом изменить ход событий, а также общую стратегию действий, если оно принято на основе стремительно полученных новых данных и качественно меняет тактику ведения операции.
Каждый актор в этом случае, учитывая намерения командира, т. е. будучи полностью осведомленным о конечной, даже не тактической, а стратегической цели всей операции, может не только воспользоваться общедоступными данными на базе принципа всеобщей осведомленности, но также и пополнить общую базу и, что самое важное, имеет возможность и полномочия сформировать необходимый контекст, если он ему нужен для исполнения той или иной задачи. А именно, находясь на «поле боя» — здесь подразумевается не обязательно площадка боестолкновения, но и любая другая среда проведения сетевой операции, — актор имеет возможность оперативно связаться с представителем информационного агентства — журналистом, дипломатом или политиком и путем полной или частичной передачи имеющейся информации сформировать необходимый ему на текущий момент для выполнения того или иного действия контекст. Переданное с «поля боя» сообщение может в секунды попасть на основные мировые новостные ленты, повлиять на котировки акций, что, в свою очередь, может оперативно скорректировать принятие политических решений теми или иными субъектами, так или иначе имеющими отношение к операции, и, тем самым, изменить ход общих событий, повлияв на исход конкретного «сражения».
Так же актор имеет возможность влиять и на социальную, и на политическую ситуацию в каждом конкретном месте своего пребывания, имея превосходство в доступе к информации, в скорости связи с другими акторами, а также координируя свои действия со штабом, обеспечивающим всеобщую осведомленность всем участникам процесса. В этом смысле солдат сетевой войны — это универсальный солдат, представляющий из себя комплекс максимальных возможностей, а иными словами — обобщающую систему, способную осуществить поистине любую операцию в пространстве материального информационного общества, достигнув любой цели. Солдат постлиберального общества будущего — это совершенный кибернетический организм с практически неограниченными возможностями.
Остаток верных
Описание совершенного солдата сетевой войны, ведущейся Америкой против остального мира, создает довольно депрессивную картину окружающей действительности для тех, кто находится на другой стороне. Учитывая сложившееся положение дел, самое бессмысленное и нерациональное, что можно было бы предпринять в данном случае, это ввязаться в технологическую и затратную «погоню», пытаясь технически нагнать соперника, соревнуясь с ним в новом магистральном направлении развития современной войны. С другой стороны — одной из целей сетевой войны, ведущейся США против всего остального мира, является абсолютный контроль надо всеми участниками исторического процесса, а это, в свою очередь, достигается путем внушения мысли о бесполезности сопротивления. Совершенная человекомашина, киборг должен внушать ужас противнику, деморализуя его, парализуя волю еще до начала сражения. Однако это взгляд на человека с Запада. У современного киборга есть слабые места, задача лишь в том, чтобы выявить их и использовать в своих целях.
Современное постлиберальное общество Запада является цивилизационной квинтэссенцией торгового строя, формировавшегося на Западе столетиями, а это, в свою очередь, формирует мотивацию каждой отдельной боевой единицы, которая, несмотря на кибернетическую начинку, все же остается преимущественно человеком, сформированным западным контекстом торгового общества со своей мотивацией. И здесь именно человеческий фактор становится слабым местом кибернетического организма сетевой войны. А именно то, что в подавляющем количестве случаев мотивацией к действию такого актора является финансовая мотивация. Индивид Запада не оперирует категориями веры, ибо он тотально материален — в этом суть западного общества. Воля у такого субъекта становится продолжением его финансов вой, материальной мотивации и отдельно не существует. Таким образом, понимая происхождение уязвимых мест, мы имеем возможность сформировать от обратного тип, способный противостоять киборгу. Таким типом личности является человек, для которого фактор веры является решающим, а воля есть следствие этой веры, т. е. категория абсолютно нематериальная, но метафизическая. Солдат будущего с нашей стороны, способный достойно противостоять киборгам, клонам и мутантам постлиберального будущего, — это человек с устойчивой верой, набором морально-нравственных качеств, вытекающих из веры, морально устойчивый, волевой и, соответственно, нематериально мотивированный. Чем меньше человек испорчен материальным, тем более устойчивой в военном отношении обобщающей системой он является. Ну а его технологическое обеспечение — это есть техническая сторона вопроса, доступная в глобальном мире в одинаковой степени в любой точке планеты. В конце концов, небольшое технологическое отставание сполна компенсируется морально-волевыми качествами боевой системы.
Метафизический выбор остатка верных
В понятиях Апокалипсиса, после финальной битвы между силами добра и зла спасутся немногие, но именно сохранившийся остаток верных по итогам Страшного суда станет в основании нового мира, нового Зона, Нового света — золотого века, дарованного человечеству после конца мира. Несмотря на всю нематериальность подобных категорий, вызывающих со стороны материального мира лишь усмешку и иронию, именно они являются нашим последним асимметричным преимуществом в формате ведения сетевой войны с учетом беспросветного технологического отставания. Ибо сетевая война глобальна, она идет, она неизбежна и времени на раздумье мало. Либо мы принимаем метафизическую категорию веры в качестве основного оружия, либо мы проигрываем битву до ее начала. Конец уже близок. Другого выбора нет…
Поделитесь на страничкеСледующая глава >
public.wikireading.ru
Оставить комментарий