«достоевщина» без главного — Российская газета
Как говаривал один славный ковбой, на свете есть два типа людей. Одни — те, кто считает, что возглавляемый религиозным фундаменталистом отдел продаж в крупной московской конторе и фраза «непроглядная, полная фекалий пятая точка» (лексика частично эвфемизирована из соображений цензуры) — это «тонко», «честно», «ярко» и даже «сногсшибательно». Другим же подобного пошиба «социальная критика» и «политическая сатира» кажется грубоватой и поверхностной. Нет, есть еще, конечно, третьи: им ни критика, ни сатира не нужна, дай лишь вволю пооскорбляться чем-нибудь. Но эти последние вообще никакого интереса не вызывают. Зато любопытен феномен первых.
Дело в том, что не в последнюю очередь именно в неизбывной и страстной нелюбви отдельных соцгрупп к российской действительности в том виде, в которой она существует сейчас, и кроется секрет успеха поздних киновысказываний Андрея Звягинцева. Его новая картина, принесшая автору очередной (на сей раз — умеренный, но все же вполне очевидный) успех на Каннском фестивале, так и называется — «Нелюбовь». Совпадение? Не думаем.
Пока мерзкий плебс из «Елены» (2011), коротая досуг избиением друг друга на помойке, выжидает шанса на свой подлый реванш, чтобы выхватить кусок пожирнее из шамкающей пасти окончательно разложившихся хозяев жизни, представители столичного среднего класса в «Нелюбви» предаются упадническому гедонизму, демонстрируя безнадежный внутренний вакуум.
Женя (Марьяна Спивак) и Борис (Алексей Розин) Слепцовы давно хотят развестись. По причине взаимной ненависти. Более того, супруги никогда друг друга не любили. А поженились «по залету» — самоуверенному (не в меру) мужчине нужна была семья, а неопытная женщина находилась в растерянности.
Конечно, плод такого союза — 12-летний Алеша — не только никому не нужен, но способен вызывать лишь всеобщее — включая полубезумную бабушку — раздражение. Поэтому мамаша, которой на сына, по ее собственному признанию, с момента его рождения смотреть противно, мимо него, как тот зять из частушки про тещин дом, без исполненного немотивированной злости комментария не проходит. Папаша же об отпрыске вспоминает только в минуты раздумий над тем, как бы его куда-нибудь сбагрить.
Проблема для Бориса крайне актуальна, потому что Женя своего ребенка тоже воспитывать не намерена. Так что любезные родители решают отправить его в интернат. А он от этой перспективы сбегает в неизвестном направлении.
Происходит это, впрочем, почти через час экранного времени, в течение коего нам демонстрируют, насколько на Алешу всем плевать. Какой там Алеша, когда личная жизнь Жени и Бориса радостно налаживается в соответствии с шаблонными представлениями о мещанском личном счастье из бульварных романов: мама нашла себе богатого и представительного папика, а папа — юную и тупую как пробка красотку, к тому же от него уже забеременевшую.
Женщины у Звягинцева вообще обычно умом не блещут, еще с тех времен, когда он не был так политически сознателен (чего стоит одна Вера из «Изгнания»). Теперь они вдобавок являются носительницами самых гнусных пороков — от безграничного эгоизма и инфантильного нарциссизма до изматывающей стервозности и исключительно бесстыдного распутства.
Мужики, впрочем, не отстают — всё лгут да бегут от любой ответственности. А на фоне всего этого что-то злобно бубнят радиоприемники и телевизоры, назойливо намекая на бессмысленность и безысходность происходящего. На средства для подкрепления этого впечатления Звягинцев не скупится, щедро осыпая зрителя ударами в лоб, будь то уже упомянутый офис, набитый пустоголовым и трусливым планктоном, или бегущая по тренажерной дорожке горе-мать, одетая в официальную олимпийскую форму российской сборной с огромной надписью «Russia» на груди. Это уже для самых непонятливых.
Словом, «все мы — Алеши Слепцовы», брошенные эксцентричной и бредущей в никуда самодуркой — родиной-мачехой — на произвол судьбы. Но во всем этом беспросветном мраке есть лучик света, отражаемый оранжевыми куртками спасателей-добровольцев, на которых держится весь процесс поисков ребенка (с полицией все ясно с первого появления ее в кадре — от кисло-безразличной мины правоохранительницы моментально сводит зубы). Неслучайно эти немногословные, смелые и прямые ребята ведут себя, как остатки человечества в эпицентре зомби-апокалипсиса.
Да и можно разве иначе в этом консьюмеристском болоте обеспеченных слоев постиндустриального мегаполиса? На его сомнительные прелести здесь можно любоваться бесконечно: мрачная эстетика развалин в контрасте с комфортным бытом миддл-класса, навязчивая эротика, безостановочные селфи с пустотой, омерзительные затрапезные картины примитивной офисной фауны. И так далее — все в лучших традициях леволиберального дискурса, издавна близкого каннскому жюри.
И трагический конфликт в Донбассе он предлагает рассматривать даже не как что-то далекое и чужое, а как нарисованный чуть ли не лично Дмитрием Киселевым пелевинский морок, услужливо предоставляющий обывателям-скотам возможность прятаться от своего обывательского скотства в объятиях спасительного эскапизма. Как говорил один свободолюбивый поэт, ставший новым вплощением совести отечественной интеллигенции, «война заканчивается, когда ты выключаешь телевизор». Остается пожалеть, что населению ДНР и ЛНР, не знающему о том, что оно — просто чья-то злая метафора, эта волшебная опция по ряду причин остается недоступной.
То, с каким вкусом и умением вся эта нелюбовь подается, не может не вызвать специфического восхищения. Звягинцев рассказал свою (если быть точным — снова свою и Олега Негина) страшилку так связно и убедительно, как никогда прежде не рассказывал. А один из лучших операторов современности Михаил Кричман опять предоставил нам безупречную картинку, к тому же изобилующую излюбленными режиссером цитатами и отсылками. Тут вам и немного Брейгеля, и совсем чуть-чуть Тарковского (видимо, чтобы сравнения с Андреем Арсеньевичем не выглядели так причудливо), а пристальные любители вглядываться в Черное зеркало, возможно, найдут аллюзии на «Койяанискаци», как известно, почитаемый Звягинцевым.
Нельзя не усмотреть печальной иронии в том, что болезненная и контрпродуктивная рефлексия мастера, как это теперь принято называть, «широких и жирных мазков» воспринимается и ценится в мире как самый репрезентабельный срез не только русской культуры, но и российского общества. Обожаемая Европой «достоевщина», из которой грубо вырвали ее краеугольный камень, — собственно, любовь — превращается в свой зловещий негатив. И в таком гротескном виде по вполне понятным причинам способна вызвать у западной публики еще больший восторг.
Классическая русская философия известна последовательным движением от частной любви к общепланетарному гуманизму. Тотальная же мизантропия Звягинцева, заметно проявившаяся с самого старта его творческого пути и поначалу имевшая абстрактный характер, привела его в конце концов к зацикленным размышлениям на пресловутую тему «этой страны». Такой вот парадокс. Или, если угодно, наоборот — закономерность.
2.0
rg.ru
Про «Нелюбовь». Вместо рецензии — Блоги — Эхо Москвы, 03.06.2017
Посмотрел вчера «Нелюбовь» — отмеченный каннским призом последний фильм Андрея Звягинцева.Хочется написать про него восемь экранов — и это верный признак того, что восемь экранов писать не надо.
Фильм этот достаточно самообъясняющий, это концентрированное искусство кино, где сама за себя говорит каждый кадр, каждая сцена, каждая цитата и сюжетный поворот. Поэтому отпишусь об увиденном тезисно, без спойлеров, без разбора цитат Тарковского, и даже без обсуждения центрального сценарного вывиха: почему действие начиналось на окраине Питера, а потом вдруг перенеслось в Москву и область.
Итак, тезисы.
1. На мой взгляд, это абсолютно лучший из всех фильмов Звягинцева, которые я видел, и это великая операторская работа его постоянного соавтора Кричмана, так что смотреть нужно на большом экране обязательно. Судя по текущим впечатлениям от проката, широкий показ в кинотеатрах продлится не больше пары недель, и завершится к середине июня. Тогда же, вероятно, появится цифра. Но я советую успеть посмотреть в кино.
2. В Интернете масса откликов на фильм от людей, которые его не смотрели и не собираются. Они свято убеждены (то ли по опыту прежних картин, то ли чисто из политического неприятия режиссёра), что Звягинцев непременно кошмарит зрителя и давит на его слёзные железы, чтобы опорочить Родину-мать. На самом деле, в «Нелюбви» никто не умирает, не кончает с собой, не гибнет от болезней или несчастного случая. Вообще нет сцен насилия и/или жестокости. Категория 18+ — потому что там есть мат (который российский зритель может услышать только в трейлере), довольно много секса и обнажёнки. Но, с точки зрения физических ужасов, это самый безобидный фильм режиссёра. Это не значит, что его не страшно смотреть, но ужас тут чисто экзистенциальный, философский.
3. Та часть фильма, которая посвящена работе поисковых отрядов «Лиза Алерт», — совершенно потрясающая документалистика внутри художественного повествования. Где, с одной стороны, вообще ничего не придумано (примерно 10% поисковых операций по сбежавшим из дома детям заканчиваются именно так, как показано в «Нелюбви»), но работа спасателей очень жёстко переосмыслена в соответствии с общей мифологией сценария.
4. Если «Елена» — это притча, а «Левиафан» — обличительный социальный трактат, то «Нелюбовь» — просто зеркало, поднесённое к глазам каждого зрителя. В сюжете фильма вообще нет ни одного злодея, ни одного персонажа, чьей злой волей объяснялись бы беды остальных героев. Ровно в одном эпизоде на экране появляется персонаж, через которого нелюбовь вошла в фабулу картины, но он — в точности такая же искалеченная жертва, как и все остальные.
5. Конечно, сюжет и смысл картины можно редуцировать до самой простой трактовки её названия: «мы, россияне, никого не любим, начиная буквально с себя, и экспортируем это состояние в соседнюю страну». Но это нехитрое умозаключение проще всего делать тому, кто не смотрел фильма. После просмотра хочется думать совершенно о других вещах. О природе счастья и его поисках, о воспитании детей, о смысле жизни, об ответственности за тех, кто рядом с тобой, о волонтёрстве, даже об абортах. «Нелюбовь» начисто лишена любой нравоучительности. Фильм никого не обвиняет, не осуждает, не делит героев на положительных и отрицательных, никак не оценивает их поступки. Звягинцев, который, по меткому выражению одного из его актёров, «любит кино больше, чем жизнь», поставил перед собой совершенно внятную художественную задачу: показать жизнь на экране так, чтобы она выглядела абсолютно непридуманной, вообще без элементов шаржа, драматизации, поучения. В героях зрителю предлагается узнавать не «знакомые типажи», а буквально самого себя в разных жизненных ситуациях. Это совершенно потрясающий сдвиг перспективы, прежде всего, по сравнению с двумя предыдущими картинами.
И самое потрясающее — что этот сдвиг перспективы режиссёру удался на все сто.
Поэтому фильм этот интересно обсуждать прежде всего с самим собой, а не с другими зрителями, и уж тем более не с теми, кто его не смотрел.
Оригинал
echo.msk.ru
Рецензия на фильм «Нелюбовь» | Культ Кино
Нельзя жить без любви.
Андрей Звягинцев
1 июня в российский прокат без особого шума и рекламы, несмотря на Приз жюри в Каннах, вышла новая работа Андрея Звягинцева — «Нелюбовь». Мрачная, жесткая, безжалостная и бескомпромиссная. Все как мы любим. Под «мы» я имею в виду поклонников творчества режиссера. Разочарованными вы не останетесь, а обухом по голове получите сполна. Для меня это, пожалуй, самый суровый «звягинцевский» фильм. Возможно, так мне показалось в виду затронутой им темы — не просто любви, а материнской любви и родительской ответственности.
Лента начинается традиционно для режиссера: застывшая холодная природа и школа — отражение главного детского персонажа фильма. В буквальном смысле «nature morte». Но звенит звонок, и холодный пустой мир наполняется жизнью — выбегающими детьми, спешащими домой. Наш герой, Алеша, также спешит. Но мы замечаем, что торопится он не так охотно, как другие дети. Алеша бредет через парк. Мы, словно тень, безропотно следуем за ним шаг в шаг привычным для мальчика маршрутом: сквер, овраг, зеркальная поверхность пруда, огромное дерево с массивными корнями с дуплом в них. Ребенок подбирает ограничительную ленту и начинает играть с ней. Здесь мы оставляем нашего героя одного и углубляемся в дупло: «уставившись» в непроглядную тьму, мы «зрим в корень». С этого момента становится ясно, чего нам еще ожидать от ленты, помимо темы любви и нелюбви. Все мы родом из детства, все идет от корней.
Кадр из фильма «Нелюбовь». Фотограф — Анна Матвеева
Главные герои — семья Слепцовых: папа Борис, мама Женя и 12-летний сын Алеша. Семья с говорящей фамилией — слепые, они пытаются увидеть счастье в том, где его нет, и не замечают его прямо у себя под носом, пока в один, «прекрасный» момент оно не исчезает — что имеем не храним, потерявши — плачем. Знакомство со Слепцовыми начинается в их квартире. Будучи уже в процессе развода, они все еще делят один дом, хотя у каждого из них есть уже другая «семья», другие отношения. Мы видим двух абсолютно чужих людей. Каждый из них готов с разбегу прыгнуть в новую жизнь без оглядки. Им хочется забыть боль и разочарование от предыдущего опыта. Героям кажется, что с новыми партнерами они наконец будут счастливы. «Я так хочу быть счастливой», — признается Женя своему новому мужчине. И вот мы видим, возможно, новых жильцов квартиры — молодая пара, ожидающая ребенка. Новая, счастливая, жизнь маячит на горизонте для всех. Для всех, кроме одного — того самого Алеши, чьей тенью мы были в начале фильма. Родители уже одной ногой в другой жизни. В старой их удерживает лишь квартирный и родительский вопросы. Но если первый решается быстро и безболезненно, то со вторым не так просто. Маленький Алеша — это ошибка прошлого, молодости; не запланированный тогда и не нужный сейчас ребенок.
По ходу фильма Звягинцев показывает нам трагедию каждого персонажа, раскрывая психологические травмы героев. Сцены из фильма можно использовать в качестве примеров в тренингах по личностному росту, психологии или же просто как образец современного общества. Не даром сам режиссер назвал описанный им мир «захламленным избыточной информацией постиндустриальным обществом индивидуумов, каждого из которых мало интересует другой». И действительно, Женя будучи еще молодой девчонкой, чтобы избавиться от гнета деспотичной матери, вышла замуж за Бориса по «залету», без любви — лишь бы сбежать из дома. Однако она так и не решилась на аборт, и эта «нелюбовь» на всю жизнь останется с ней. Но спустя 12 лет она понимает, что совершила ошибку не только сохранив ребенка, но еще и став женой Бориса. Позже Женя поймет что для того, чтобы избавиться от матери, можно было просто начать жить отдельно и не обязательно с кем-то. Но что сделано, то сделано. Однако больше она не совершит подобной ошибки, о чем и заявляет без пяти минут бывшему мужу: «Ты наср***, а мне разгребать? Нет, я тоже дальше пойду». Все, что ее заботит на сегодняшний момент — это она сама и ее личное счастье, и наконец, у нее появился мужчина, «которому ничего от нее не нужно, кроме нее самой».
Кадр из фильма «Нелюбовь». Фотограф — Анна Матвеева
Борис же — яркий пример современного псевдо христианина и инертного гражданина общества. Тема религии и церкви поднимается в каждой работе Звягинцева. Все его картины — словно притчи, полные мифичности, мудрости и философии. «Нелюбовь» не исключение. Когда Женя решает сдать мальчика в интернат, Бориса волнует не дальнейшая судьба сына, а то, что скажет его босс, ведь он работает в православной фирме, сотрудникам которой не разрешается разводиться. Если его руководство узнает, что он разведен, то его уволят, а у него — кредиты и беременная подружка. Наверно, Борис отражает наше современное общество. Каждое утро он едет на работу (труд — дело благородное), слушает новостное радио в машине (его волнует жизнь страны, в которой он живет). Но истинная картина предстает в корпоративной столовой. Каждый день одна и та же неизменяемая схема — «булочка-горячее-компот» — четкие, отработанные месяцами, а, может, и годами действия. При виде «ленты» с движущимися на ней подносами, рук, механически берущих в строгом порядке булочку, а затем толкающих этот поднос с едой дальше, становится жутко. Ты вдруг понимаешь, насколько ты ничтожен — винтик в огромной системе, которого легко и непринужденно заменят в случае чего. Борис в целом напоминает этакого неуклюжего медвежонка. Взрослый, состоявшийся мужчина, который тем не менее, не способен нести ответственность за собственного сына. Ему и жалко мальчика, но и взять его в новую жизнь он, увы, не может — новая «любовь» не одобрит. Да и зачем ему эта «ошибка прошлого»?
Сердце сжимается в комок, наблюдая за тем, как герои живут каждый своей жизнью, совершенно не беспокоясь о собственном ребенке, который понимая, что он лишний на «празднике» жизни родителей, решает просто исчезнуть. И тут начинается самое интересное. Беспечные родители вспоминают, что они родители, и начинается поиск «пропажи». И тут простая с первого виду сюжетная линия обрастает множеством смысловых граней. Ищут не просто мальчика — Женя и Борис ищут самих себя в этом огромном и холодном мире нелюбви. Постепенно перед нами раскрываются тайны прошлого героев, и мы понимаем, почему они стали такими. Звягинцев словно отправляет нас на сеанс психологии, распутывая тонкие душевные нити своих персонажей, заставляя нас в итоге оправдать их, сочувствовать им и, безусловно, сопереживать.
Кадр из фильма «Нелюбовь». Фотограф — Анна Матвеева
Сначала мы видим безалаберных родителей, которые практически ничего не знают о собственном сыне. Сцена беседы с координатором поискового отряда отражает это наиболее сильно. Этот эпизод в целом очень интересен: именно тут мы видим соперничество героев, их противостояние друг другу. Видно, что каждому из них хочется, чтобы его жизнь сложилась лучше, чем у другого. Но постепенно все уходит на задний план. Они окунаются в поиски, сперва осторожно, ведь они так хотели избавиться от этого ребенка с самого его зачатия. «Насколько жестокой и бессердечной нужно быть, чтобы так относиться к частице себя, к своей плоти и крови?» — думаешь ты, слушая исповедь Жени своему любовнику, у которого, в отличие от нее, прекрасные отношения со своей дочерью. Но после встречи с ее матерью, понимаешь, что то, какой она стала, вполне закономерно.
Можно долго и тщательно обсуждать каждую минуту этого шедевра — настолько он велик и эпичен. Как обычно фильм лишен лишних кадров — все нужно, все уместно. Девушки в ресторане, пьющие за любовь, но при этом выталкивающие друг друга из кадра в момент селфи. Отношение к беде партнеров героев — поддержка однойи капризы другой стороны. Учительница, стирающая с классной доски старые записи, готовя ее к новому уроку. Вот бы и в жизни взять все и стереть так просто, и начать все с чистого листа. Так же, как первый снег заметает следы и скрывает осеннюю грязь — ровный, белый, пушистый, он сглаживает неровную, изуродованную дождями и слякотью землю. Но, увы, в жизни так не бывает. Пока мы не проделаем работу над ошибками, мы не перестанем совершать их. Пока мы не разберемся в себе, мир не изменится вокруг нас. Лишь на какие-то мгновения нам покажется, что все стало по-другому, но очень быстро жизнь вернется на круги своя. Именно это мы и видим в финале картины. Тот же сквер, через который Алеша возвращался домой; та же школа; даже ограничительная лента, с которой играл мальчик в начале, осталась прежней. Прежними остался и пейзаж — пруд и отражающиеся в нем деревья. Все застыло. Замерло. Все такое, как и было в начале ленты — любимый прием Звягинцева — возвращаться к первому кадру. Но лишь на секунды все кажется прежним. И вот вновь звенит звонок и дети бегут по домам. Вновь мы видим то самое окно, в которое любил смотреть Алеша, делая уроки и мечтая о родительском тепле и любви, наблюдая за тем, как беспечно играют во дворе другие дети. Пройдет время, и через это окно будет смотреть другой маленький человечек, а по другую сторону будет все так же резвится детвора. Но кое-кто уже никогда не будет прежним… Тем не менее, их желание сбылось, и проблема разрешилась сама собой — все, как хотели герои. Да здравствует, новая, свободная, счастливая жизнь?!…
Кадр из фильма «Нелюбовь». Фотограф — Анна Матвеева
Помимо закольцовывания начала и финала, Звягинцев как обычно не ответит на самый любопытный для нас вопрос — что же случилось с мальчиком? Не вздумайте искать его, не ломайте голову, не тратьте время. Это, как обычно, не важно — не имеет значения, что было в шкатулке в «Возвращении», в завещании в «Елене», отец или нет Алекс того ребенка в «Изгнании». Важен сам процесс поиска и «эволюция» героев после. Финальный кадр — гениален. Крупный план героини и ее полные боли, горя и отчаяния глаза, как будто перекликаются с постером фильма, который словно служит продолжением этой сцены. От горя или стыда, а, может, от того и другого, она закрывает лицо ладонями…
Несмотря на трагедию, описанную в фильме и его печальный финал (глупо ждать от Звягинцева «хэппи энда»), — это все же светлый и добрый фильм, способный спасти многие семьи и наладить отношения детей и родителей. После него хочется обнять своих близких и никогда не расставаться с ними. Хочется выразить безграничную благодарность волонтерам, которые занимаются поисками людей и вообще благотворительностью. Хочется верить, что когда-нибудь у нашей полиции будет меньше работы и будет мир во всем мире! Именно такой сигнал отправляет нам режиссер.
10 из 10/ к просмотру обязателен
Текст: Наталья Тимонина
cultofcinema.com
«Нелюбовь», рецензия, Postcriticism
Мальчик и Простота
Нелюбовь, 2017, Андрей Звягинцев
Игорь Нестеров о формуле «Нелюбви» Андрея Звягинцева и простоте, что хуже воровства
Год 2012-ый. Осень. По ящику – бессмысленный и бесконечный «Дом 2», вокруг – жизнь насекомых, в моде – липовый армагеддон и глупые селфи. Уже гнусно, но пока не страшно. Менеджер Борис разлюбил администраторшу Женю, а Женя никогда не любила Бориса, но вышла за него назло матери, которую не любила ещё больше. Объединяют эту непару две вещи: общая квартира и общий сын Алёша. И если квартира нужна обоим, то сын не нужен никому. Брак по залёту терпит крушение под аккомпанемент матерных истерик и детских слёз. Бориса ждёт беременная дурочка, Женю ждёт немолодой яппи, квартира ждёт покупателя, а сына ждёт интернат. Октябрьским днём Алёша сбегает из родительского дома.
Сложно назвать другого отечественного кинематографиста, так беззаветно преданного одному-единственному жанру, как Андрей Петрович Звягинцев. Семейная драма, или точнее сказать, семейная трагедия изначально стала и визитной карточкой режиссёра, и его замкнутой камерой-обскура, внутри которой маленькие бытовые сюжеты выглядят могучими иносказаниям о стране, о человеке, о боге. «Нелюбовь» — первый случай, когда автор поставил библию на полку, разделил град земной с градом небесным и рассказал простую историю о том, как Борис, Женя и, очевидно, все мы, живущие под триколором (или под солнцем), потеряли что-то очень важное на этом пошлом празднике жизни. Печально, но потеря в равной степени коснулась и самого режиссёра.
Ещё со времён «Елены» звягинцевское кинопространство всё глубже врастало в повседневность, наполнялось чеканными и рифлеными образами. Однако вульгаризация фабулы никогда не растекалась и не теряла берега, тем более не становилась основой сюжетных конструкций. Наоборот, рафинированный быт придавал авторским работам уникальную окраску, служил идеальным фоном для прорисовки персонажей и конфликтов. Житейские типажи, попсовые шлягеры, телевизионный шлак, мелодичный матерок – всё это настраивало на нужный лад, гарантировало полное погружение и не вызывало отторжения. «Нелюбовь», как и две прошлые режиссёрские ленты, ныряет в болото гиперреализма, однако не выныривает обратно, а под грузом тусклых характеров и толстых метафор опускается на дно.
«Нелюбовь», рецензия
Монументальный «Левиафан» получился фильмом-универсумом: это и драма, и панорама, и провокация, и притча, и памфлет. Именно широкие смысловые грани, множество углов и точек восприятия, а вовсе не скандальная репутация, превратили эту ленту в самое важное российское кинособытие 2010-х годов. Лаконичная «Елена» подробно прошлась по одной теме, однако благодаря фактурным героям, глубокому символизму и бережной проработке сценария прозвучала громким высказыванием о мутациях социума и недугах бытия. «Нелюбовь» хоть и выстроена по лекалам «Елены», но, как всякое стилистическое повторение, оставляет впечатление скорее грустного фарса, чем трагедии. Виной тому отчасти подбор и уровень актёров (всё-таки Спивак не Лядова, а Розин не Серебряков), отчасти – отсутствие сценарной тонкости.
Прежние фильмы Звягинцева – это сборники блестящих архетипов, в которых легко угадывались герои эпохи, будь то мадяновский мэр или смирновский бизнесмэн, лядовская беспутная дочь или маркинская самка-паучиха. «Нелюбовь» ломает традицию, не создавая ни одного выразительного образа, а вслед за выразительностью пропадает и глубина. Поначалу вообще мерещится, что общение героев, их показные эмоции и бесцветные интонации – родом из дурных сериалов. Женя источает напускную злобу, Борис – мнимое безразличие, при этом ни словом, ни намеком не объясняется, почему Алёша вызывает такую жгучую неприязнь и равнодушие обоих родителей. Диалоги не дарят ни одного яркого откровения или сочной цитаты (вспомним хотя бы монолог мэра из «Левиафана»), а заглавная тривия «нельзя жить без любви» лишена всякой сакральности и напоминает строчку из старенькой пугачевской песенки.
Несмотря на то, что отсылки к творчеству классиков – Тарковского, Антониони, Бергмана вплетены в ткань фильма органично и аккуратно, территория «Нелюбви» — это вычурный и прозаичный масскульт, где центральное место занимает контекст, социальный и политический. Причём Звягинцев примеряет ранее не характерное для себя амплуа: то ли правозащитника, то ли колумниста «Новой газеты» или комментатора «Эха Москвы». Но что хорошо для общественника, гибельно для художника. Поэтому, когда смотришь на Женю в спортивном костюме Bosco, на ум сразу приходит героиня песни «Патриотка» Сергея Шнурова, и возникает вопрос – зачем?
Несмотря на то, что отсылки к творчеству классиков – Тарковского, Антониони, Бергмана вплетены в ткань фильма органично и аккуратно, территория «Нелюбви» — это вычурный и прозаичный масскульт, где центральное место занимает контекст, социальный и политический. Причём Звягинцев примеряет ранее не характерное для себя амплуа: то ли правозащитника, то ли колумниста «Новой газеты»
Сбежавший мальчик – очевидный синоним утраты, причем, что именно утрачено – счастье, душа или будущее, каждый ответит сам. Но и здесь Звягинцев неоригинален. Потерянные крылья «Наутилус» оплакивал ещё в девяностых, а про «no future» тот же Шнуров кричал в нулевых. На этот раз Андрей Звягинцев посчитал неуместными плач и крик, его взгляд холоден, как у хорошего прозектора, и отстранен, как у внутреннего эмигранта, который имеет лишь косвенное отношение к происходящему. Такой подход впервые роднит Звягинцева с Сергеем Лозницей – потрошителем национальных идей и гробовщиком русского менталитета, который, как и всякий идейный гробовщик, подсматривает за нелюбимой, но почему-то не дающей покоя страной на безопасном расстоянии. Надо отдать Звягинцеву должное – он всё ещё здесь, он всё ещё с нами, однако его творческие мотивы сузились, стали куда более простыми и предсказуемыми.
Неслучайный Немцов в радиоэфире, неслучайный две тысячи двенадцатый (год разгара и затухания протестов), неслучайный возраст мальчика (ровесник режима), и, наконец, неслучайное Дебальцево наводят на подлую мысль, что творческая миссия «Нелюбви» – выражение политической позиции автора на предельно доступном для понимания киноязыке, можно сказать на пальцах. Подобное не позволял себе ни один из упомянутых классиков. И вовсе не оттого, что Антониони, Бергман или Тарковский не имели четкой политической позиции, но оттого, что любой разговор о политике – мутен, сиюминутен и привязан к историческому моменту, а жизнь художника слишком коротка, чтобы тратить её на разглядывание грязных речных потоков, от которых через пять, семь, десять лет не останется и следа.
Год 2015-ый. Зима. По ящику – румяный и кровожадный Киселёв, вокруг – запах тлена, в моде – «русский мир» и постолимпийский зож. Уже страшно, но пока выносимо. Женин брак по расчёту оказывается столь же тоскливым, как брак по залёту. Новые отношения Бориса не приносят счастья. Зрителю, как это часто бывает, не на что надеяться. Однако теперь в жертву искусству приносится не только надежда, но и, собственно, само послание, которое исчезает за авторской дидактикой и стремлением сделать лицо попроще. Тем не менее, Звягинцева-антрополога, но ни в коем случае не Звягинцева-художника оправдывает одно обстоятельство. Страна перестала транслировать глубокие смыслы, пластмассовый мир не только победил, но и стал объектом культа, а реальность сжалась до микромолекул. Именно поэтому пятый фильм Андрея Звягинцева звучит добротным, пусть и трёхнотным реквиемом времени, которое большего не заслуживает. Теперь главное, чтобы на смену зиме не пришёл ледниковый период, а следующей работой нашего талантливого современника не стал фильм под названием «Ненависть».
postcriticism.ru
Рецензия на фильм «Нелюбовь» Андрея Звягинцева
2012 год. В хорошей квартире где-то в Тушино бурно разводятся Борис (Алексей Розин) и Женя (Марьяна Спивак). Брак по залету держался аккурат с 2000-го, теперь настало время разъехаться по новым жизням. У Бориса уже есть потенциальная жена (беременная блондинка в исполнении Марины Васильевой из «Как меня зовут»). У Жени — понимающий мужчина постарше (Андрис Кейшс), чья дочь учится в Португалии, а квартира даст прикурить неплохой тушинской жилплощади. Потенциальные покупатели деловито осматривают кухню и детскую: «Сколько метров, говорите? А здесь сколько метров?». При виде незнакомых людей из-за письменного стола выбегает Леша (Матвей Новиков) — затюканный плод случайной связи, выращенный в тотальной нелюбви. Чуть позже парень ретируется из дома — и вечно собачащиеся родители отправятся его искать. По инстанциям, соседям и своим невеселым жизням.
«Нелюбовь» Андрея Звягинцева — пятая его картина — на днях получила Приз жюри в Каннах, но вряд ли это так уж порадует отечественного зрителя. Три года назад «Левиафан» породил термин «рашка-говняшка» и раздробил публику на несколько лагерей — трудно припомнить более резонансный фильм 2010-х. На его фоне «Нелюбовь» звучит гораздо тише: Звягинцев не отказался от привычки сращивать вечное с актуальным, просто исполинский скелет кита заменил пропавший мальчик. Один из череды одновременно точных и лобовых образов, из которых складывается мир нелюбви. По нему и путешествуют Борис, Женя и альтруистичная поисковая группа.
Детективные элементы тут сугубо декоративные: сюжетные повороты не столько поддерживают интригу, сколько дают проблеме новый ракурс. Нелюбимая работа, нелюбимая семья, нелюбимый вид за окном. «Непроглядная полная говна жопа», — выдает на эмоциях Женя, уставшая не столько от мужа, сколько от бесконечных «надо». Развод — её первый сознательный выбор. Остальное — тупая обязаловка. С таким же автоматизмом она запихивает в сына завтрак. Без смысла, без эмоций — потому что «надо». Звягинцев и его постоянный сценарист Олег Негин дают подробную галерею повседневного психологического насилия. Нелюбовь как смертельная болезнь, передающаяся половым путем.
Как и прежде, Звягинцев точно ставит диагноз и обширно прописывает историю болезни, а оператор Михаил Кричман виртуозно снимает уставшие лица, холодные виды за окном и давящую московскую архитектуру. Между артистами и персонажами вырастает знак равенства, но диалоги нет-нет, да соскочат то в абсурдизм, то в неуместную и непроглядную патетику. Единственная претензия, справедливая по отношению к «Нелюбви», касается именно интонации. Звягинцева наверняка заклеймят за холодность и широту обобщений, из которых следует, что это фильм не про семью, а про Россию вообще (так и есть).
Тяжеловесность с претензией на энциклопедию русской жизни присутствуют во всей социальной трилогии режиссера («Елена» — «Левиафан» — «Нелюбовь»), но именно в этом, опять же своевременном и важном фильме она начинает утомлять. Камера из-за стекла любуется лицом артистки Спивак, которая смотрит в окно. По телевизору шумит «Дом-2». Позже подтянутся Киселев и спортивный костюм с надписью Russia. Несколько странных сцен ворвутся в повествование ниоткуда, чтобы исчерпывающе описать «нелюбовь». Звягинцев безукоризненно подобрал точку отсчета и снял ультимативный гид по всем кругам усталости и озлобленности, которые не караются по закону. Услышат ли его размеренный, высококультурный тон — другой вопрос.
ОТПРАВИТЬ КОММЕНТАРИЙ
www.kinomania.ru
«Нет сердца». Российские и западные критики о «Нелюбви» Звягинцева | Кино | Культура
Новая драма Андрея Звягинцева уже покорила жюри Каннского кинофестиваля, а с 1 июня начала своё масштабное шествие по кинотеатрам. Как сообщил журналистам продюсер фильма Александр Роднянский, «Нелюбовь» купили для проката «абсолютно все страны мира».
Как ни странно, на популярном российском сайте «Кинопоиск» рейтинг драмы Звягинцева значительно ниже, чем на зарубежном кинопортале IMDb (7,7 баллов против 8,6). Эти оценки отражают мнение обычных интернет-пользователей, а АиФ.ru на примере профессиональных рецензий выяснил, как встретили новую киноработу автора «Левиафана» в России и за рубежом.
Иностранная пресса
Иностранная пресса уже давно называет Звягинцева «талантливым русским режиссёром». Кто-то сравнивает его с Тарковским, кто-то с авторами успешных фильмов румынской «новой волны», а некоторые даже с Хичкоком.
Чтобы понять замысел режиссёра в «Нелюбви», многие кинокритики начали с анализа его прошлых картин, ведь Звягинцев и сам не отрицает, что «всю жизнь снимает один фильм». В частности, Стив Понд из The Wrap провёл яркую параллель между «Левиафаном» и «Нелюбовью»:
«Как и «Левиафан», «Нелюбовь» — это беспощадный портрет эмоционально, этически и физически опустошённой страны. Прошлый фильм был откровенно политическим и рассказывал историю об автослесаре, который теряет свой дом; коррумпированном мэре города; а также о политических, юридических и религиозных институтах, которые формируют одну плутовскую систему. «Нелюбовь» же, напротив, кажется камерной — хотя в финале эта маленькая история обретёт пугающие масштабы».
Как и следовало ожидать, почти все критики отметили, что история одной несчастной семьи становится поводом для рассказа о стране, в которой нет места любви. Например, журналист Джессика Киэнг из The Playlist в своей рецензии пишет:
«Женя (главная героиня в исполнении Марьяны Спивак — ред.), словно робот, движется по беговой дорожке в олимпийском спортивном костюме с надписью «Россия»: через всю грудь. В «Нелюбви» она — мать, она — Россия, а Мать-Россия — чудовище».
Фильм Звягинцева, полный тоски и отчаяния, позволил кинокритику Дэвиду Секстону из Evening Standart рассуждать об «уродливой действительности» современной России:
«В этой России есть все атрибуты материального процветания — новые машины, смартфоны, бесконечные селфи в декорациях уродливой постсоветской инфраструктуры — но нет сердца, нет души. Звягинцев изображает её деловито, с каким-то ледяным спокойствием. В этих лесах деревья падают и увядают».
Подробнее тему «увядающей России» раскрыл журналист Питер Брэдшоу из The Guardian:
«Это история современной России, жители которой находятся во власти неумолимых сил, мира без любви, который похож на планету непригодную для человека, место, где обычное выживание мутировало в бесконечную страсть к деньгам, улучшению общественного положения, в желание второго брака, который принесёт хорошую квартиру, секс и роскошь, в социальные медиа с их постоянной зацикленностью на себе и собственном статусе. Но всё это прикрывается или контролируется консервативными социальными нормами христианства, конформизма и национализма».
Было бы ошибкой думать, что комментарии, осуждающие российское общество, — попытка свести политические счёты с нашей страной. Среди западных журналистов немало тех, кто в «мутировавшем обществе» узнал не только Россию, но и весь мир. Подробнее об этом рассуждает кинокритик Оуэн Глейберман из престижного издания Variety:
«Это одновременно фильм-размышление и драма об отношениях. Практически каждый знает о болезни, диагноз которой он ставит. И эпидемия не ограничивается Россией».
Российская пресса
Российские журналисты, по большей части, встретили «Нелюбовь» Звягинцева благосклонно, чего не скажешь о массовом зрителе. Многие обыватели разглядели в социальной драме «заказ» Запада, обвинили режиссёра в русофобии, а кто-то и вовсе занял известную позицию «не читал, но осуждаю».
У критиков же среди главных претензий к фильму «Нелюбовь» — чрезмерная депрессивность. К примеру, Андрей Писков в своей рецензии для The Hollywood Reporter пишет:
«Что «без любви к себе невозможна любовь к ближнему» и что «мы все утратили какое-то чувство», допустим, мы знали и до Звягинцева. Однако легче от этого узнавания, не раз возникающего за два часа пронзительного и выжигающего всякую надежду действия, в этот раз почему-то не становится».
Популярный кинокритик Станислав Зельвенский на страницах «Афиши» отметил: «В притче про отсутствие любви было бы здорово увидеть хотя бы отблеск этого чувства».
Однако президент Гильдии киноведов и кинокритиков России Кирилл Разлогов, написавший рецензию для «Известий», не счёл депрессивность фильма в масштабе всей работы излишней:
«<…>Так авторы беззастенчиво вколачивают последний гвоздь в гроб современного человечества. Это педалирование и без того ясной главной мысли в фильме могло бы показаться чрезмерным, если бы не финальная величественная красота снежных пейзажей, возвращающая нас к началу фильма. Звягинцев остаётся верен себе и доводит до совершенства каждую деталь своих произведений».
А популярный кинообозреватель Антон Долин, известный своими демократическими высказываниями, подвёл итог на «Медузе»:
«Нелюбовь» сбивает с ног. И не оставляет никаких вопросов о том, почему Андрей Звягинцев — единственный русский режиссер, чьи работы вошли в составленный «Би-Би-Си» список 100 лучших фильмов XXI века. Такого перфекционизма в каждой детали найти невозможно больше ни у кого. Такого сочетания глубины с простотой, сложности с доступностью, формализма с естественностью сегодня нет нигде. Во всяком случае, в России».
Смотрите также:
www.aif.ru
Выбор кинокритиков — The Village
Насчет политики: учитывая, в каком виде политика сейчас присутствует в российском кино, в этих двух фильмах ее, наоборот, много. В России политического игрового кино практически нет — едва ли не единственный пример за последние десять лет, который приходит на ум, — это «Левиафан». В документалистике ситуация чуть лучше.
Так вот, «Аритмия» довольно прямо говорит о том, как действует медицинская реформа и вообще российский Минздрав — а это тема, безусловно, политическая. Хотя мы видим только низшие этажи этой Вавилонской башни, безразличие к человеку, насилие над ним, отсутствие каких-то элементарных сервисов — но это же все части единой вертикали власти, а это вполне политическая тема. Что касается «Нелюбви», то одна из главных претензий к фильму, во всяком случае, в России (повторюсь, стране нарочито аполитичной в том, что касается искусства), заключается в том, что на всем его протяжении рассказывается человеческая история, а в конце герои смотрят передачу Дмитрия Киселева про Донбасс — мол, на фига это нужно. А это как раз привносит в фильм политическое измерение и показывает, что ссорятся не только семьи — целые народы, существующие в одной стране, могут начать воевать, и это ожесточение может дойти вплоть до желания убить друг друга. Понятно, что эти параллели кажутся слегка чрезмерными и прямолинейными, но кажутся они такими именно потому, что в нашем кино политическое отсутствует как класс, а когда оно наконец проявляется, то выглядит настолько причудливо, что сразу обращает на себя все внимание.
С выбором фильма у меня все просто — я очень люблю фильм «Нелюбовь» и абсолютно равнодушен к фильму «Аритмия». Она меня не тронула. Мне этот фильм кажется абсолютно искусственным — я вижу, как он сконструирован, и совершенно не сочувствую героям, не сопереживаю им. Во-первых, мне эти герои не симпатичны, во-вторых, я вижу не героев, а актеров, которые их играют. В «Нелюбви» все иначе, я очень сочувствую этим людям, я люблю и сочувствую им, узнаю себя в них и абсолютно погружаюсь в эту вселенную. Это моя простая человеческая реакция, а не какой-то профессиональный диагноз.
Предполагаю, что фильм Звягинцева попадет в номинацию «Оскара» — он же не случайно попал в номинацию «Золотого глобуса» (на момент публикации материала «Нелюбовь» уже попала в шорт-лист «Оскара» — Прим. ред.). Это не гарантия, но это делает выдвижение довольно вероятным. Что касается победы, то делать прогноз (даже осторожный), пока не увидишь весь список номинантов, невозможно. Побеждает ведь не фильм сам по себе, а фильм в сравнении с другими фильмами. Если бы «Ида» не была номинирована в том году, когда был номинирован «Левиафан», то «Левиафан» бы победил. При этом интернациональный интерес к «Нелюбви» очень велик, насколько вообще в сегодняшний день может быть велик западный интерес к российскому фильму. Например, во французском прокате фильм гораздо успешнее, чем в свое время «Левиафан», а на показе фильма на Каннском фестивале он, по опросам критиков, оказался фаворитом.
Хорошо ли, что люди так страстно спорят об этих фильмах? Я уверен, что да — это стимулирует интерес к нашему кино, и у обоих этих фильмов очень хорошие для авторского российского кино кассовые сборы.
www.the-village.ru
Оставить комментарий