Ночная операция cold war: Cold War Crisis» — Игромания

К настоящему времени свидетели состарились, что делает миссию более неотложной.Коннелл узнал имя одного из пилотов, сбивших RB-29, пилотируемый Сэмом Бушем, братом Шарлотты. Коннелл поехал в Нальчик, расположенный недалеко от Чечни, чтобы взять интервью у пилота, но узнал, что он умер всего за два месяца до этого.

Сообщение о розыске комиссии оказалось неожиданной кладезью документов. В ноябре 1992 года архивист Ричард Бойлан из Федерального регистрационного центра недалеко от Вашингтона, округ Колумбия, обнаружил 35 ящиков с файлами, запечатанных с 1963 года. Файлы были собраны Сэмом Клаусом, давно забытым юристом государственного департамента со сверхсекретным допуска, который преследовал военных и сотрудников разведки для документации о том, что тогда называлось «серьезными воздушными инцидентами».Он собрал файлы по всем вылетам хорьков до того времени, чтобы он мог подать апелляцию в Международный Суд, вынудив Советы раскрыть, что случилось с экипажами. Файлы предоставили Бойлану подробную информацию о том, что правительство США знало или предполагало о перестрелках.

В 1993 году группа комиссии по холодной войне добилась быстрого успеха. Морской пограничник КГБ в отставке Василий Сайко подарил комиссии кольцо Военно-морской академии США с выгравированным именем Джон Робертсон Данхэм, класс 1950 года.Самолет Данхэма, РБ-29 из 91-й стратегической разведывательной эскадрильи, был сбит 7 октября 1952 года над Японским морем. Сайко сказал, что нашел тело Данхэма, взял кольцо и похоронил летчика на острове Юрий. Останки Данхэма были раскопаны в сентябре 1994 года и возвращены в Соединенные Штаты. Он был похоронен в Арлингтоне в августе 1995 года, а месяц спустя семьи RB-29 собрались там, чтобы освятить камень в память о команде.

Об исследовании комиссии доложили членам семьи на регулярных встречах, спонсируемых Министерством обороны.Племянница Джека Фетте Кэти Фиффик и ее муж Пол начали посещать собрания в 1996 году. Пол вспоминает, как дошел слух о том, что самолет Фетти был спасен. «Они утверждают, что этот самолет подняли русские, и когда они его подняли, кто-то на спасательном судне заметил… двух человек, все еще пристегнутых ремнями к своим сиденьям», — говорит он. Но Кэти также помнит их анализ: «Об этом нам рассказали военнопленные / сотрудники МВД. Мы узнали об этом, когда пошли на одно из собраний. Затем они сказали нам, что это невозможно проверить.”

Этот цикл повторится. Слух всплывает, иногда с отрывочными доказательствами, расследуется и официально переводится в состояние просто возможного, вместе со словами, которых семьи стали бояться: «Недостаточно доказательств в поддержку этого утверждения.”

Всплывшие улики о миссии Сэма Буша на RB-29 показывают, как семьи приводили к надежде на взаимопонимание, только чтобы остаться с новыми загадками. 13 июня 1952 года Буш и его команда покинули авиабазу Йокота в Хонсю, Япония, с секретной миссией по наблюдению за судоходством в Японском море. Через три часа радиолокационный контакт был потерян, и самолет не смог вернуться на базу. Во время спасательного полета пустой спасательный плот был замечен примерно в 100 милях от советского побережья, хотя обломков самолета и выживших не обнаружено.Только в 1993 году русские выпустили меморандум 1952 года советскому лидеру Иосифу Сталину, в котором сообщалось, что 13 июня в 18 милях от берега был сбит американский B-29. Летом 1999 года Касс взял интервью у советского эмигранта в Израиль Бенджамина Додина. Выживший в советских лагерях для военнопленных, Додин ранее представил свои мемуары в консульство США; выдержки из его дневника предполагают, что от четырех до десяти членов экипажа Буша выжили в катастрофе. В документе есть два имени: «Буш» (написано с ошибкой) и «Мур.Одним из товарищей по команде Сэма Буша был старший сержант Дэвид Мур. Коннелл вспоминает: «По нашей просьбе Федеральная служба безопасности России изучила эти мемуары и пришла к выводу, что в действительности они не имеют под собой никаких оснований».

Но это еще не все: Коннелл говорит, что еще один РБ-29 был сбит над Китаем 4 июля 1952 года, менее чем через месяц после того, как сбили Буша. Во время допроса члена экипажа июльского рейса спросили о летчике Сэме Буше. Откуда они узнали о Буше?

Шарлотта Буш Митник говорит: «Некоторые люди в Министерстве обороны заявили, что не могут проверить дневник.Но на мой взгляд, я знаю, что Додин говорил правду ».

После первых успехов — выяснения судьбы 19 человек — эффективность комиссии пошла на убыль. Когда Волкогонов, влиятельный российский председатель, умер в 1995 году, Касс потерял могущественного союзника: «[замена Волкогонова] не имела ничего общего с влиянием и авторитетом, и поэтому весь проект, только после этой передачи полномочий, начал ослабевать». Адмирал Новый, глубоко уважаемый семьями за его неустанные поиски, скончался в 2014 году.

Политика сыграла важную роль в препятствовании работе комиссии. В 2001 году Коннелл и 49 других дипломатов были изгнаны из страны в отместку за то, что российских дипломатов отправили домой из Вашингтона за якобы шпионаж. В 2004 году президент Владимир Путин распустил российскую часть комиссии и вскоре закрыл доступ к главному архиву Подольска.В конечном итоге комиссия была возобновлена, но Касс описывает ее нынешнюю работу как частичную.

У американской стороны были свои проблемы. У Пентагона было два офиса для военнопленных / МВД, и комиссия действовала независимо от них. Одно из подразделений, Объединенное командование бухгалтерского учета военнопленных / МВД (JPAC), в 2013 году было потрясено сообщениями прессы о серьезных нарушениях работы. Два офиса были объединены в одно подразделение — Бухгалтерское агентство для военнопленных / МВД (DPAA), которое начало свою деятельность в начале 2015 года.

На ежегодных встречах агентства для семей военнопленных / МВД Кэти Фиффик увидела свидетельства сложной бюрократии и отсутствия прогресса.«У них всегда была какая-то информация для нас, даже если это была просто« Мы подали заявку на доступ в эти архивы. Мы пытаемся получить записи пограничного патруля, — вспоминает она, — но на этом все закончилось. Несмотря на восхищение и высокую оценку таких людей, как Коннелл, Касс и Новый, семьи, опрошенные для этой статьи, считают, что агентство страдает безразличием.

«Дошло до того, что мы просто назначили встречи с доктором Коннеллом и адмиралом Новым, или кем-то еще, и мы приходили для этого», — говорит Фиффик.«[Но приставленные к нам офицеры] из года в год не знали нас. Они были новые каждый год ». В электронном письме она очень ясно выражает свои чувства: «Мы не думаем, что DPAA считает, что это стоит каких-либо реальных усилий, учитывая такое небольшое количество [пропавших без вести] Холодных войн в России. Мы не ожидаем, что они откроют для нас какую-либо информацию в будущем ».

Поиск пропавших без вести во времена холодной войны был вызван инициативой отдельных лиц, будь то под эгидой официального правительства или в качестве независимых граждан.Марк Заутер, независимый историк, занялся этой историей в 1989 году. В 1980-х годах он командовал сторожевым постом США в корейской демилитаризованной зоне, а после службы стал журналистом-расследователем, освещавшим деятельность военных. Его первое открытие произошло в Президентской библиотеке Эйзенхауэра в Абилине, штат Канзас, где он обнаружил документ 1955 года с темой «Re: Военнопленные в СССР». Любопытство Саутера было задето.

Почти 30 лет спустя, после сотен запросов по Закону о свободе информации (FOIA), интервью с членами семьи и инсайдерами Пентагона, а также поездки в Москву и Пхеньян, Заутер считает, что экипажи могли быть взяты живыми и заключены в тюрьму, а U.Правительство С. скрыло эту возможность. В библиотеке Эйзенхауэра он нашел рассекреченную записку от января 1955 года, в которой описывалась записка советского перебежчика Юрия Растворова официальным лицам США об американских военнопленных из Кореи, содержащихся в Сибири. Еще одна рассекреченная записка генерала Г. Эрскин из оборонного ведомства Уолтеру Робертсону в государственном департаменте в сентябре 1955 года заявляет: «Небольшое количество экипажей ВВС, чьи миссии выполняли полеты над Японским морем во время Корейской войны, были сбиты самолетами, базировавшимися на советском Дальнем Востоке. , некоторые из которых, вероятно, принадлежат Советскому Союзу.Меморандум завершается напоминанием получателю о «нежелательности предоставления какой-либо информации из любого источника, который может привести ближайших родственников… к предположению или убеждению в том, что этот персонал все еще жив и удерживается, если коммунисты не готовы в какой-то момент задокументировать такая информация ».

Несколько членов семьи, опрошенных для этой статьи, называют Sauter надежным ресурсом. Он опубликовал свои открытия в двух книгах, последняя из которых — American Trophies, в соавторстве с Джоном Зиммерли и опубликованная в 2013 году.Его первая книга, Soldiers of Misfortune , изменила жизнь Беверли Биллингер Дин.

В августе 1956 года Беверли было 24 года, чей муж трехмесячный лейтенант Джеймс Брайтон Дин-младший был пилотом воздушной разведывательной эскадрильи ВМФ VQ-1. Она отложила свои медицинские исследования, чтобы переехать к Дину, когда его отправили на военно-морскую авиабазу Ивакуни в Японии. 23 августа она открыла входную дверь и обнаружила старшего офицера отряда и капеллана: P4M-1Q Mercator Дина пропал у берегов Шанхая.

К 1992 году Беверли уже давно приняла официальную версию о том, что ее муж и его команда были сбиты во время тренировочной миссии. В 1960 году она снова вышла замуж, родила четверых детей и продолжила свою жизнь. Но, прочитав книгу Заутера, она начала 24-летние поиски своего, возможно, еще живого первого мужа.

Заутер писал, что экипаж Дина из 16 человек отслеживался китайским радаром в течение почти 45 минут, прежде чем самолет был сбит над территориальными водами Китая.Он также сказал, что сотрудники разведки США в течение как минимум двух лет получали отчеты о предполагаемой выживаемости двух членов экипажа. Беверли прочитала файлы Клауса и нашла документы, подтверждающие то, что написал Заутер. Остальные документы она получила по запросу FOIA. В одном из документов говорилось, что у одного из выживших в аварии были слегка приподнятые скулы и тонкие губы, и что офицер разведки посчитал, что описание подходит Дину. Она выследила бывших товарищей Дина по отряду и запросила записи в десятках военных и правительственных агентств.Она уехала в Китай в 1999 и 2000 годах, работая через Китайскую народную ассоциацию дружбы с зарубежными странами. Ли Сяолинь, вице-президент ассоциации, сказал ей, что китайское правительство по-прежнему считает файлы Дина «строго засекреченными». В конце ее первой поездки знакомая из Китая (которую она предпочла бы не называть) сказала ей, что в прошлом году отставной чиновник ВВС Китая рассказал очень подробный отчет об огромном праздновании, проведенном в честь двух пилотов. из-под расстрела попали в плен.Когда Беверли вернулась в Китай в 2000 году, ее знакомый сказал ей, что чиновник ВВС теперь описывает свои воспоминания как «нечеткие» — и будет разговаривать с ней только в том случае, если присутствуют правительственные чиновники.

Беверли ударилась о стену и не смогла прорваться.Она даже попробовала карту, которую не могла сыграть никакая другая семья: она была другом министра обороны Дональда Рамсфелда. Рамсфелд и Дин вместе проходили летную подготовку в Пенсаколе в 1954 году и стали друзьями. Беверли попросила помощи у Рамсфельда. Он получил письма к китайцам от президента Форда и Генри Киссинджера. Колин Пауэлл навел справки в 2001 году. Позже, будучи министром обороны Джорджа Буша, Рамсфелд сам наведал справки.

Ничего из этого не имело значения.Китайцы просто отказали в доступе к каким-либо файлам. В отчаянии Беверли наняла свою дочь Кэтрин Шейвер, репортера Washington Post . Кэтрин преследовала те же самые ловушки и пробовала новые контакты в Китае — все безрезультатно. В конце концов она встретилась с вежливым и непреклонным чиновником китайского посольства в Вашингтоне, округ Колумбия, который снова и снова повторял, что нет никаких записей о выживших, и все.

«Для журналиста крайне неприятно знать, что есть информация, и ты не можешь до нее добраться», — сказала Кэтрин в 2016 году.«Как ее дочь, это бесит. Ей 83 года, это произошло 60 лет назад, и она заслуживает ответа ».

Это та же самая стена, которую исследователи ударили в России: файлы, которые остаются закрытыми. Коннелл говорит: «Мы считаем, что в российских архивах осталось много информации, и мы будем бороться, чтобы получить доступ ко всей этой информации, насколько это возможно. Когда мы проводим периодические встречи, садимся друг напротив друга за столом и говорим им, чего хотим, они говорят нам, что либо они могут это сделать, либо чаще всего: «Мы рассмотрим это», что является стандартом. отвечать.”

Коннелл и Касс также видят сопротивление со стороны США. «Для нас вопрос не в том, чтобы иметь [доступ] для просмотра материала, а в том, что его невозможно отследить, — говорит Касс. «Это сразу вызывает массу вопросов. «Ну, а сколько других документов, которые могли бы быть полезны для нашей работы, также не стали доступными или утеряны?»

Перед тем, как Касс ушел на пенсию в 2010 году, он и его команда сформулировали всеобъемлющий план развития отношений с русскими.«Мы отправили его в Москву, русские с этим согласились, и [шесть лет спустя] он так и не был реализован», — говорит он.

Те, кто все еще ищут и ждут, участвуют в гонке на время. У России и Китая осталось очень мало ветеранов холодной войны, чтобы взять интервью. Шарлотта Митник знает, что ее время тоже ограничено. «Мне 82 года, и перед отъездом я хотела бы вернуть останки моего брата», — сказала она в 2016 году, добавив: «Я не думаю, что это произойдет при моей жизни. Сколько времени прошло? Шестьдесят четыре года? Они все равно должны обнародовать какие-то факты.”

В Лепае, Латвия, есть редкий пример официального признания одного из сбоев. Начатая в 2000 году ежегодная церемония у монумента «Мать-море» посвящена гибели корабля Jack Fette’s Privateer и гибели экипажа. В памятник также встроены две памятные доски. В 2015 году на церемонии присутствовали Кэти и Пол Фиффик, первая семья членов экипажа, которая это сделала. «Они сделали все возможное, — говорит Кэти. Павел вспоминает трогательные выступления латышей.«Они всегда смотрели на экипаж как на модель», — говорит он. «Когда-нибудь, если [латыши] будут настаивать, они получат независимость от Советов».

Позже, во время церемонии, на корабле в Черном море Фиффики и их хозяева возложили четыре памятных венка через борт. У Кэти была тихая пауза. «Я надеялся, что Джек заговорит со мной в один из таких моментов. Я очень надеялся. Я подумал: «Может быть, я получу одно из тех маленьких чудес». Не получилось ».

Black Ops Холодная война возвращает темные операции

Call of Duty: Black Ops Утечка холодной войны показывает, что скрытые задачи Dark Ops вернутся в этом новом шутере.

Call of Duty: Black Ops Cold War выходит по всему миру, что позволяет фанатам делиться новой информацией о названии. Наряду с интенсивной кампанией Call of Duty: Black Ops Cold War , игра, похоже, возвращается к некоторым популярным тенденциям Call of Duty: Black Ops , которые фанаты любили в предыдущих играх.

В то время как Call of Duty: Black Ops Cold War вводит новшества с несколькими концовками сюжета, внутриигровыми головоломками и тематикой зомби 80-х годов, игра также возвращается к классическим функциям.Знакомая игра Call of Duty: Black Ops появится в новой игре, и фанаты взволнованы.

СВЯЗАННЫЙ: Call of Duty: Black Ops Конфронтация холодной войны набор оружия раскрыт в новом трейлере

Call of Duty: Black Ops Cold War содержит три уровня испытаний.Карьера, Закаленные в боях и Темные операции. В то время как Career и Battle Hardened точно говорят игрокам, что им нужно делать, задачи Dark Ops перечеркиваются до тех пор, пока игрок не выполнит свои предварительные требования. Это секретные миссии для выполнения необычно конкретных задач в игре Call of Duty: Black Ops Cold War . В предыдущих играх это часто были глупые и менее серьезные проблемы, скрытые таким образом, что только самые диковинные и странные решения могли их решить.

Call of Duty: Black Ops Cold War , как ожидается, будет иметь 32 испытания Dark Ops для игроков.Это 13 как в многопользовательском режиме, так и в режиме зомби, в то время как шесть скрыты в кампании Call of Duty: Black Ops Cold War .

Пока что просочилось только одно испытание Dark Ops.Задача называется просто «Nuked Out», и ее можно получить, потребовав медаль «Nuclear» во время открытого для всех матча. Это должно быть сделано без использования серии очков, поэтому игроки должны быть осторожны с блокировкой и загрузкой, прежде чем пытаться выполнить это испытание.

Два других Call of Duty: Black Ops Cold War Было обнаружено задач, но что нужно сделать для их завершения, неизвестно.И Brutal Killer, и Nuclear Killer якобы доступны, но их имена не дают практически никакой информации о том, что на самом деле требует задача.

По мере того, как Call of Duty: Black Ops Cold War продолжает расти, поклонники, несомненно, столкнутся с различными проблемами случайно или намеренно.Только путем тщательного исследования и попытки сделать невозможное игроки смогут успешно завершить полный список Dark Ops, скрытый во многих игровых режимах Call of Duty: Black Ops Cold War .

Call of Duty: Black Ops Cold War планируется выпустить 13 ноября для ПК, PS4, PS5, Xbox One и Xbox Series X.

БОЛЬШЕ: Call of Duty: Black Ops Холодная война Nerfs Sliding

Поклонники PlayStation заметили потрясающие детали PS5 DualSense

Любитель ролевых игр, настольных игр и рассказов историй Джошуа — геймер до мозга костей.Он любит сюжетные повествования, но также проводит много времени на полях сражений различных игр Call of Duty. Несмотря на то, что он доминирует в многопользовательских шутерах, его сердце навсегда останется за франшизой Final Fantasy и событиями Legend of Zelda, которые рассказывают истории и развивают как игрока, так и персонажей.

Ночь тяжелого дня | Военная авиация

ЧЕТЫРЕ ДЕСЯТИЛЕТИЯ НАЗАД СРЕДНЕЙ ЗИМОЙ УТРОМ НА БАЗЕ ВВС ЛАРСОН в штате Вашингтон бомбардировщики B-52D стратегического командования ВВС и экипажи 768-й бомбардировочной эскадрильи разыгрывали рутину времен холодной войны.По истечении пяти дней экипажи находились в состоянии боевой готовности и вместе жили в «кротовой норе» на расстоянии бега от своих самолетов. Утро было «переходным», свежие экипажи спасали тех, кто вышел из строя.

Мой экипаж и еще один 768-й экипаж должны были лететь перед тем, как отправиться домой на двухдневный перерыв, а затем на пять дней полета перед нашим следующим туром по наземной тревоге. Я был молодым старшим лейтенантом, который в тот момент был привязан к сиденью штурмана на борту B-52D, позывной Ranger 42.Это было 5 января 1966 года, и 27-часовой рабочий день только начинался.

В 1961 году САК объявила, что бомбардировщики B-52 с ядерным оружием выполняли боевые вылеты. Эти полеты, получившие кодовое название «Chrome Dome», в течение семи лет являлись частью программы обеспечения ядерной боеготовности SAC. Самолеты B-52 вращались на маршрутах над Арктикой и Средиземным морем. Идея заключалась в том, чтобы сократить время ответного реагирования в случае ракетного удара. С этой целью несколько соединений вооруженных B-52 из двух кораблей круглосуточно находились в воздухе в пределах досягаемости Советского Союза.

Большинство экипажей Ларсона летели по арктическому маршруту, и хотя это была сложная, трудная и изнурительная миссия, мы считали ее рутинной. Этим утром, ожидая разрешения на взлет с двигателями, работающими на холостом ходу, Ranger 42 сидел недалеко от взлетно-посадочной полосы и позади Ranger 41, другого 768-го B-52, составляющего наш полет из двух человек. Каждый самолет нес две 9000-фунтовые ядерные бомбы B53. В каждой кабине находился запечатанный металлический ящик, содержащий сверхсекретные «коды запуска», схемы и данные о целях, необходимые для нанесения ответного ядерного удара.

Через минуту после того, как Ranger 41 оторвался от взлетно-посадочной полосы, Ranger 42 покатился. Когда пилот медленно увеличивал мощность восьми реактивных двигателей J57, он сделал свое обычное взлетное объявление: «Все хватайте дроссель и бегите вперед». Полтора мили спустя мы взяли почву под характерный для B-52 набор высоты с низким носом, проложили себе путь через участок турбулентности в спутном следе лидера, а затем упали в двухмильный след.

Над Пенсильванией самолет взял курс на восток-северо-восток к месту встречи с парой танкеров KC-135 в районе дозаправки «Black Goat» у Ньюфаундленда.На каждый бомбардировщик уйдет около 12 500 галлонов, которых хватит, чтобы перебросить нас через полюс и до нашей следующей дозаправки над центральной Аляской.

На 60 градусах северной широты, к югу от мыса Дайер и Полярного круга, пришло время «войти в сетку» — метод аэронавигации, используемый в полярных регионах, где ненадежность магнитного компаса и резкое схождение географических линий долготы (меридианы) близкие к полюсу исключают управление обычными методами.

На обычных полярных картах сближение меридианов вблизи полюса вызывает изменение истинного курса на один градус для каждого пройденного меридиана.Это изменение происходит тем быстрее, чем ближе самолет к полюсу. Практический эффект от этого состоит в том, что для того, чтобы лететь по прямому курсу, самолет должен был бы находиться в постоянном развороте — нехорошо.

Чтобы решить эту проблему, сеточная навигация потребовала переориентации курсора самолета на ложный север, который мы назвали «севером по сетке», путем замены полярной карты на карту, содержащую квадратную сетку широты и долготы. Поскольку меридианы на новой сеточной карте были параллельны Гринвичскому меридиану, можно было рассчитать угол между севером по сетке и истинным севером и установить новую географическую привязку к курсу.

Как только этот новый ориентир курса был определен, основной компас самолета был переключен в гиростабилизированный, автономный режим, а затем просто сброшен и поддержан на новом курсе сетки.

Operation Argus и нераскрытая история ядерных испытаний в космическом пространстве времен холодной войны: Wolverton, Mark: 9781468314175: Amazon.com: Books

“ Burning the Sky ужасно страшно. Непоколебимый взгляд на один из самых мрачных и опасных секретов нашего прошлого, у которого есть все основания напугать нас прямо сейчас. Прочтите эту книгу прямо сейчас! »
— Джонатан Маберри, автор бестселлеров New York Times «V-Wars и Deep Silence»

«В ясной и убедительной прозе Марк Волвертон раскрывает секретные, рискованные ядерные испытания, проводившиеся учеными, работающими на вооруженные силы США в разгар кризиса. Холодная война в конце 1950-х.Захватывающий счет. . . Жгучая хроника Вулвертона о некоторых из самых потенциально опасных атмосферных испытаний, когда-либо проводившихся, является обязательной для энтузиастов военной и научной истории ».
— Пол Халперн, физик и автор книги «Квантовый лабиринт: как Ричард Фейнман и Джон Уиллер революционизировали время и реальность»

«Захватывающий и занудный рассказ о том, как военный фетиш власти и технологий может в конечном итоге угрожать обществу, а не обеспечение мира.Своевременное напоминание об опасностях необузданного авантюризма, когда мы вступаем в эпоху кибернетической и социальной войны ».
— Р. Скотт Кемп, профессор ядерной науки и техники, Массачусетский технологический институт

«В Burning the Sky Марк Волвертон возвращает нас к головокружительным и ужасающим первым дням космической эры, когда Волнения времен холодной войны заставили амбициозных ученых и озабоченных военными планировщиками смотреть в небо и мечтать о ядерном оружии в космосе. . . . Волвертон возвращает историю на Землю, фиксируя технические неопределенности и моральные двусмысленности той эпохи.Очаровательный.»
— Дэвид Кайзер, профессор истории науки Гермесхаузена и профессор физики Массачусетского технологического института

Марк Волвертон — научный писатель, который много писал об истории холодной войны для различных журналов, включая American Heritage of Invention & Technology, Smithsonian Air & Space и American History. Он является автором книг «Жизнь в сумерках: последние годы Дж. Роберта Оппенгеймера» и «Глубины космоса: история первых планетных зондов».

Ночь, когда Вьетконг остановил войну

Миссии ярмарки графства использовались не только для получения важной информации от жителей о Вьетконге, но и как возможность продемонстрировать гуманитарную заботу о гражданах. Во время этой конкретной миссии на Ярмарке округа травма одной девочки вызвала сочувствие с обеих сторон. Фото: Боб Уортингтон

Если мы привезли вертолет за ребенком, ВК согласилась не стрелять в нас

Вечерние развлечения подошли к концу.Приглушенный свет свечей и масляных ламп мерцал в травяных хижинах, изо всех сил пытаясь проникнуть в мутную тьму и дождь, окутавшие деревню, жители которой готовились ко сну. Это было за два дня до Рождества 1966 года, и я был советником по «окружной ярмарке», призванной улучшить отношения между сельскими жителями Южного Вьетнама и правительством Южного Вьетнама. Пехота армии Республики Вьетнам (АРВН) заняла свои позиции, чтобы защитить деревню от ночного нападения, а в штабе батальона установили радиовахты, пока царила тишина.Затем, как это было много ночей назад, снова началась война. В эту ночь, однако, бойцы столкнутся с общностью человечества перед лицом убийства и найдут некоторую надежду на то, что по правильным причинам войну или, по крайней мере, битву действительно можно остановить.

В течение ноября и декабря 1966 года 3-й батальон 51-го полка АРВН базировался в Ан Хоа, в провинции Куангнам, в центральном I корпусе, проводя многочисленные поисковые и уничтожающие операции по борьбе с партизанами размером с роту.Обычно это были двухдневные миссии, нацеленные на одну из множества небольших деревень к северу от деревни Ан Хоа в плодородной долине вдоль реки Тху Бон, примерно в 20 милях к юго-западу от Дананга. В качестве старшего советника этого вьетнамского пехотного подразделения я в основном отвечал за связь с войсками США, морской пехотой и военно-воздушными силами, которые обеспечивали артиллерийскую и авиационную поддержку во время наших боевых операций и, когда это было возможно, в миссиях медицинской эвакуации.

Я был 29-летним кадровым офицером пехоты, выпускником Университета им.С. Армейская специальная школа ведения войны по нетрадиционным методам ведения войны и противоповстанческих операциях, выпускник Института оборонного языка. Я также был бывшим унтер-офицером морской пехоты США и ветераном короткой боевой поездки на Ближний Восток в 1958 году. Прибыв во Вьетнам в январе 1966 года, я сначала служил заместителем старшего советника боевых подразделений ARVN, отвечающим за безопасность Дананга. В июне меня перевели старшим советником батальона в 3-й батальон 51-го пехотного полка АРВН.

3-й батальон представлял собой легкие пехотные мобильные силы реагирования, маневрирующие по всей южной части провинции Куангнам в районах, где существовала угроза Вьетконга или Северо-вьетнамской армии (СВА). 3-й батальон был боеспособен. В середине октября мы вместе с сестринским батальоном участвовали в интенсивной девятидневной операции против полка Северного Вьетнама, который был специально набран из угледобывающего района на границе с Китаем. Его задача заключалась в разрушении единственной действующей угольной шахты в Южном Вьетнаме, которая находилась на реке Тху Бон почти на полпути между Южно-Китайским морем и границей Лаоса.Наш батальон численностью 350 человек потерял 53 человека убитыми и 127 ранеными. СВА тоже не повезло; в их отряде численностью 1200 человек было убито 577 и около 600 ранено.

За несколько дней до Рождества командир батальона майор Доан Т. Ван и начальник округа спланировали операцию «окружной ярмарки» для небольшой деревни Фу Нхуан, примерно в трех милях к северо-востоку от Ан Хоа, которая превратилась в обычную вьетнамскую деревню. Крепость Конга. Глава района сказал Вану, что у него есть информация о личности некоторых лидеров и членов ВК, проживающих в деревне, и он хотел, чтобы батальон сопровождал туда его полицейских, чтобы они могли их найти и арестовать.Проведя уездную ярмарку, батальон мог войти в село и под эгидой оказания гуманитарной помощи проверить его 150 жителей.

После того, как деревня будет взята под контроль, представители правительства Вьетнама (GVN), медицинский персонал ВМС США из медицинской клиники Проекта военной помощи в области здравоохранения в столице провинции Хойан и группа морских гражданских действий прибудут со своими автомобилями и оборудованием. . Программа общественного здравоохранения была совместной инициативой США.военная концепция и концепция GVN для создания или расширения государственных медицинских учреждений по всему Южному Вьетнаму. Пока американские военные и гражданский персонал ГВН выполняли свою работу в Фу Нхуане, 3-й батальон приступил к обыску деревни и домов в поисках тайников с оружием и боеприпасами, туннелей или других свидетельств того, что Вьетконг использовал деревню. В то же время гражданская полиция проверит всех жителей деревни, а подозреваемые вьетконговцы будут изолированы и задержаны.

Это было одно из самых бедных мест, которые я видел во Вьетнаме

Когда операция началась 23 декабря, была типичная зимняя муссонная погода, холодная и дождливая.На рассвете мы выехали из Ан Хоа и следующие два часа продирались по грязи по щиколотку сначала по старым железнодорожным путям, а затем по грунтовой дороге. Всего несколько шагов, чтобы вырвать ногу из липкой грязи, быстро истощили запасы энергии ходока и замедлили продвижение вперед к ползанию.

Не встречая на пути сопротивления, батальон к середине утра подошел к деревне и разделился пополам, чтобы окружить ее. Одна рота пошла налево, отрезав деревню от реки Ту Бон. Другая рота двинулась вправо, образуя линию, отделяющую деревню от рисовых полей.Когда вторая рота заняла позицию, раздалось несколько выстрелов, за которыми сразу последовал залп из нескольких автоматов.

Майор Ван вызвал своего радиста, чтобы тот связался со 2-й ротой, чтобы узнать, что происходит. В этот момент раздалось еще несколько винтовочных выстрелов, за которыми снова последовало автоматическое оружие.

2-я рота доложила, что когда ее войска вышли на открытые рисовые поля, они увидели нескольких фермеров, работающих на противоположной стороне, и кричали, чтобы люди подошли к роте.Когда фермеры поняли, что к ним подошли вооруженные солдаты, они бросили свои землеройные орудия, подняли свои скрытые магазинные винтовки и начали стрелять по наступающему отряду. Солдаты открыли ответный огонь из автоматов Томпсона .45 калибра и карабинов М1 .30 калибра. Трое фермеров бросили винтовки и подняли руки. Двое других убежали, снова повернувшись, чтобы стрелять в солдат. АРВН открыла ответный огонь, убив обоих фермеров.

Когда стрельба прекратилась, мы обезопасили деревню примерно за 40 минут.Никто не мог войти или выйти без нашего ведома. Штаб батальона выбрал для своего командного пункта большую хижину из травы, построенную на бетонном фундаменте — единственный дом без земляного пола. Внутри были убраны столы, а солдаты разложили рации и разложили документы. Затем майор Ван, я, некоторые из его сотрудников и наши радисты начали ходить по деревне. Это было одно из самых бедных мест, которые я когда-либо видел во Вьетнаме. В большинстве травяных хижин была лишь самая скудная мебель и немного личных вещей.Жители села выглядели изможденными и слабыми. Некоторые из маленьких детей носили полный комплект одежды. Многие были покрыты сшитыми изношенными тряпками, обычно это была просто рваная рубашка без низа, что избавляло от необходимости носить подгузники.

Дети старшего возраста и взрослые, независимо от пола, одеты в одинаковые черные легкие хлопковые брюки с рубашками без воротника разных цветов. Некоторые мужчины носили шорты, как трусы-боксеры. Головы большинства были покрыты плотно сплетенными соломенными шляпами конической формы, которые обеспечивали определенную защиту от дождя или солнца.Что касается плащей, большинство взрослых оборачивали вокруг себя кусочки прозрачного пластика.

Мы выбрали другую хижину для полицейского участка для досмотра и допросов, где жители деревни будут идентифицированы и обработаны. Тела двух погибших фермеров были раскинуты перед этой хижиной, а трое захваченных в плен фермеров были привязаны к стульям и допрошены сержантами разведки батальона.

Около полудня остальная часть команды окружной ярмарки, состоящая из примерно дюжины вьетнамских гражданских лиц, включая некоторых районных и провинциальных чиновников, артистов и нескольких национальных полицейских, въехала в Фу Нуан на полноприводном автомобиле в три четверти. тонные грузовики.АРВН установила переносные генераторы и протянула электрический провод по всей центральной части села к громкоговорителям, установленным на столбах. Были наклеены плакаты, провозглашающие доброжелательность правительства. Большая открытая хижина была превращена в амбулаторию, где медики в первую очередь делали прививки маленьким детям. Затем они лечили вездесущие инфекции кожи головы, которые были у большинства детей, и заболевания верхних дыхательных путей, распространенные у взрослых.

Вскоре мы поняли, что даже маленькие дети в деревне понимают смерть и болезни.Когда они прошли через линию прививки, ни один ребенок не вздрогнул и не заплакал, когда ему сделали укол. Старшие дети даже хотели больше одной прививки. По их мнению, если один выстрел был хорош, два — лучше, а три — отличными. Они делали выстрелы, а затем бежали к концу очереди за другим. Через переводчика мы пытались убедить детей, что им достаточно одного кадра.

Пока мы обследовали пациентов, выдавали лекарства, раздавали одежду и еду и даже раздавали пропагандистские комиксы, гражданская полиция работала, чтобы найти подозреваемых вьетконговцев, которых они искали, а также искала оружие и туннели.

По мере того, как продолжался дождливый день, раздача подарков перемежалась политическими речами, призванными обратить жителей деревни на сторону правительства. Нас приводили в пример добрых намерений правительства по отношению к своим гражданам. Но проблема заключалась в том, что представители правительства лишь изредка навещали этих людей.
С другой стороны, Вьетконг постоянно сосуществовал с сельскими жителями, и поэтому их влияние было намного больше. Тем не менее крестьяне дали правительственным чиновникам все соответствующие ответы — кланяясь и бормоча одобрение при приближении, — но я знал, что, как только мы уйдем, такая же вежливость будет оказана и местным лидерам ВК.

Когда тьма опустилась на Фу Нхуан и ожили генераторы, их приглушенный «патт-патт-патт» пролил свет на развлекательную фазу нашей окружной ярмарки, в которую вошли певцы и танцоры, исполнявшие правительственные пропагандистские шоу для жителей деревни.

С момента первой перестрелки, которая встретила нас утром, враг хранил молчание. Однако, когда мероприятия заканчивались на ночь, со стороны деревни, обращенной к рисовым полям, раздались выстрелы. Началась короткая перестрелка, затем прекратилась, когда некоторые вьетконговцы исследовали наши позиции вокруг деревни.

Тридцать минут спустя были произведены новые выстрелы. На этот раз наша группа связи морской пехоты вызвала артиллерийский огонь по линии деревьев, откуда велись выстрелы. Снаряды врезались, и стрельба прекратилась. Но вскоре после этого действие накалялось, так как все новые снаряды хлынули с другого направления.

Примерно в это время старый вьетнамский мужчина, каким-то образом прорвавшийся через наш оборонительный периметр, начал умолять некоторых солдат. Он хотел поговорить с командиром батальона, сказав, что он живет за деревней в районе, откуда вьетконговцы стреляли.

Солдаты сопроводили старика к майору Вану, и, поскольку я бегло говорил по-вьетнамски, я подкрался к нему боком и внимательно прислушался. Он взволнованно объяснил, что во время перестрелки у маленькой девочки были сильно ранены обе ноги и она отчаянно нуждалась в немедленной медицинской помощи.

Невероятно, но он сказал Вану, что, если американские советники смогут передать по радио вертолет, чтобы доставить ребенка в больницу, Вьетконг согласился бы не стрелять в него.

Майор Ван повернулся ко мне и спросил: «Вы понимаете, чего хочет этот человек?»

«Да, — ответил я, — похоже, что ВК прекратит стрельбу, если мы сможем эвакуировать ребенка отсюда».”

Обеспокоенные тем, что это была какая-то уловка, чтобы заманить американский вертолет в ловушку, мы попросили привезти к нам мать и ребенка, чтобы наши медики могли осмотреть ребенка, чтобы определить, требуется ли немедленная медицинская помощь. В конце концов, после долгих расспросов, мужчина согласился привезти к нам ребенка и его мать.

После того, как он ушел, я поручил группе связи морской пехоты передать информацию в ее вышестоящий штаб и сказать им, что мы еще недостаточно знаем, чтобы сделать официальный запрос на вертолет.Они сказали, что посмотрят, что они могут сделать.

Примерно через 45 минут, около 20:00, старик вернулся на нашу КП в сопровождении молодой женщины, несущей корзину с чем-то завернутым внутри. Отодвинув ткань, я увидела маленькую девочку около года. Обе ее крошечные ножки были разорваны шрапнелью. Молодая мать была явно обеспокоена своим ребенком, но она с готовностью передала ее американским медикам, зная, что эти люди могут помочь позаботиться о ее ребенке.

Столкнуться лицом к лицу с человеком через ствол пистолета, который пытается вас убить, — это одно.Но столкновение с маленьким ребенком, единственным вкладом которого в ее состояние было то, что она родилась здесь, действительно меня тронуло. Глядя на ужасные раны ребенка, а затем на мать, я не мог не думать о своей жене и двух наших маленьких дочерях.

Медики осмотрели девочку, удалили большую часть осколков шрапнели и остановили кровотечение в ногах. Но, как мне сказали, повреждение мышц и сухожилий потребовало немедленной операции. Без него она, вероятно, никогда бы не пошла.Я поклялся купить вертолет в ту ночь.

Я сказал морским пехотинцам немедленно сделать официальный запрос на медицинскую эвакуацию и объяснил майору Вану, что нам нужно создать зону приземления для вертолета и разместить пару отделений, чтобы обеспечить его безопасность.

Я спросил старика и мать ребенка, как мы можем верить, что Вьетконг не сбьет медицинскую эвакуацию. Оба пообещали, что никто не будет стрелять, если прилетит вертолет. Я сказал старику вернуться и сказать вьетконговцам, что я попросил медицинскую эвакуацию для ребенка и ее матери.

Один из морских пехотинцев позвал меня по рации. «Пилоты хотят знать, — спросил он, — как мы можем гарантировать, что Вьетконг не будет стрелять в них, когда они войдут»,

«Я ничего не могу гарантировать, — ответил я, — за исключением того, что я лично буду там, на ЛЗ, чтобы провести медицинскую эвакуацию. Я не верю, что у нас возникнут какие-либо проблемы».

Пилоты ответили, что «посмотрят, что можно сделать».

Пока я ждал ответа на медицинскую эвакуацию, я вышел проверить зону приземления, небольшую открытую площадку рядом с деревней.Я не рискнул выходить за пределы нашего оборонительного периметра, а выглянул сквозь деревья на туманный дождь.

Оказалось, что снайперская стрельба противника прекратилась, и солдаты АРВН хорошо защищали зону приземления. Я проверил и перепроверил положение LZ на карте. Ветра не было, поэтому вертолет мог приземлиться практически с любого направления.

Тигр 3… Вы уверены, что Виктор Чарли не будет стрелять в нас? Над.

Тридцать минут спустя, вернувшись на КП, я услышал по радио, что медицинская эвакуация уже в пути и должна прибыть примерно через 25 минут.Я дал радисту морской пехоты координаты зоны приземления для медицинской эвакуации. Прихватив свое сетчатое снаряжение и пистолет, бронежилет, шлем и фонарик, я приготовился двинуться в ЛЗ и ждать.

Я сказал майору Вану, чтобы его солдаты доставили женщину и ее ребенка в зону приземления, когда прилетит вертолет. Как только вертолет приземлился, я немедленно захотел, чтобы она поднялась на борт.

Придется двигаться быстро; мы не хотели, чтобы вертолет задерживался на земле, где он превратился бы в сидячую утку, если операция пойдет на юг.Я объяснил свой план флотским медикам, которые еще находились на командном пункте батальона.

Как только медики услышали приближение вертолета, они должны были подготовить ребенка к работе и передать его солдатам АРВН, которые сопроводили мать к вертолету.

Я взял свою магнитолу PRC-10 и вышел в ЛЗ. Присев на корточки в кустах рядом с командиром отделения, мы напряглись, чтобы услышать шум приближающейся медицинской эвакуации. Вскоре я услышал, как радист морской пехоты в нашем КП разговаривает с пилотом вертолета.

Приближаясь с северо-востока, до них оставалось минут пять.

«Тигр 3». Это Чарли Семь-семь. Готово, — крикнул пилот.

«Чарли семь-семь, это Тигр-3», — прошептала я. «Как только я тебя увижу, я проведу тебя в нашу Лиму Зулу. Над.»

«Тигр 3», — ответил пилот. «Мы должны быть там через ноль два. Вы уверены, что Виктор Чарли не будет стрелять в нас? Над.»

«Чарли семь-семь. Вот что они нам говорят, — сказал я. «Думаю, нам с тобой придется просто подождать и посмотреть.”

Хотя я верил, что Вьетконг хочет спасти ребенка и не будет стрелять в нас, я все еще затаил дыхание, готовый немедленно отреагировать, если что-то пойдет не так.

Минутой позже я услышал приглушенный звук вертолета, заставленный дождем и облаками лететь низко. Командир отделения похлопал меня по плечу и указал на вертолет.

«Чарли семь-семь. Я вижу тебя, — сказал я по рации.

«Роджер, Тигр 3. Как лучше всего приземлиться?»

«Нет ветра», — сказал я.«Повернись и заходи с юга. Вы будете параллельны деревьям на окраине деревни «.

Я сказал командиру отделения, чтобы его люди оставались бдительными, были начеку и «наблюдали за рисовыми полями, а не за измельчителем». Я двинулся к центру небольшой поляны, инстинктивно пригнувшись к земле, боясь быть застреленным. Следующие несколько секунд показались мне часами, поскольку я стоял на открытом месте — легкая цель, ожидающая, пока вертолет маневрирует для приземления.

Когда я медленно перемещал фонарик по небольшой дуге, я начал указывать вертолет, давая пилотам направления влево и вправо, а также называя их высоту над землей.Вертолет пересек линию деревьев рядом с деревней и завис рядом со мной. И пилоты, и я хорошо разбирались в этом, поэтому вместе мы довели вертолет до плавной и легкой посадки.

Как по маслу, как только салазки коснулись земли, командир отделения подбежал с матерью и ребенком и передал корзину с драгоценным грузом командиру экипажа. Я посадил мать в вертолет, и командир экипажа пристегнул ее. Я помчался в сторону и по радио сказал пилоту: «Чарли семь-семь.Поверните налево и взлетайте на юг ».

Большой темный Хьюи поднялся по пояс, поворачиваясь. Достигнув полной мощности, газотурбинный двигатель Лайкоминга завыл, когда большая птица наклонилась, подняла хвост и начала движение вперед. Скользит почти до земли, он набирает скорость и высоту одновременно.

Поднимаясь, он накренился над деревней и направился на северо-восток обратно в Дананг и в больницу, где, как я надеялся, можно было спасти ноги ребенка. Вся операция заняла меньше минуты, и не было произведено ни одного выстрела.

Вызвав отряд обратно, мы вернулись в деревню. Благодарный за то, что враг сдержал свое слово, я снял шлем, поднял лицо к небу и позволил мягкому дождю смыть пот, стекавший со лба, на глаза и по щекам.

Выполнив эту миссию, майор Ван и я начали планировать пеший переход на следующее утро из деревни обратно в наш базовый лагерь. Примерно через час противник возобновил огонь по деревне через рисовые поля, но всю оставшуюся ночь это было скорее неприятностью, чем серьезной проблемой.

На следующий день мы закрыли нашу уездную ярмарку. Мы задержали 23 подозреваемых во Вьетконге. Большинство из них были мужчинами среднего возраста, но в группе было и несколько молодых женщин. Прикидываясь ни в чем не повинными крестьянскими девушками, навещающими родственников, они могли свободно перемещаться, неся послания или документы для Вьетконга. Даже находясь под стражей, женщины, которых мы захватили во время этой операции, казались далекими от зоны боевых действий, поскольку они кокетливо флиртовали с южновьетнамскими солдатами.

Возвращение домой было медленной и грязной прогулкой — повторение предыдущего дня, за исключением того, что на этот раз у нас были заключенные, связанные за спиной руки и связанные веревкой.Их снова допросят в штаб-квартире округа, а затем отправят в столицу провинции Хойан для дальнейшей обработки.
В конце нашего двухчасового похода мы могли рассчитывать на расслабление и наслаждение тихим Сочельником, а на следующий день — рождественское перемирие.

Мы отпраздновали Рождество в нашем бункере, но оставили включенными наши радиостанции, чтобы следить за консультационной сетью и местными сетями морской пехоты. Примерно в середине утра стрелковая рота морской пехоты доложила, что стояла на позиции в глуши, недалеко от нашего лагеря, ожидая прекращения огня.Вскоре рота внезапно подверглась атаке, и мы беспомощно слушали, как ее командир неоднократно требовал артиллерийского огня по атакующим, но ему было отказано из-за взаимно согласованного праздничного перемирия. В конце концов, после того, как противник произвел более 1000 выстрелов из винтовки и более 20 минометных выстрелов по роте, артиллерийская поддержка была наконец одобрена, и война продолжилась всерьез, к черту прекращение огня.

В статье Associated Press сообщалось, что это нападение не было сочтено «серьезным нарушением прекращения огня», хотя несколько U.С. Морские пехотинцы были убиты и ранены.

Таковы причуды войны, когда в один прекрасный день противник может решить нарушить прекращение огня, чтобы получить тактическое преимущество и убить ничего не подозревающего врага, а в другой день они сдержат свое слово и остановят войну, хотя бы для некоторое время, чтобы спасти раненого ребенка.

После 15 лет службы в пехоте и специальных операциях Боб Уортингтон получил докторскую степень. получил степень доктора психологии в Университете штата Юта и стал консультантом по психологии армии США в Командовании служб здравоохранения армии США.Ушел в отставку в 1981 году в звании подполковника.